Четверть века назад, 23 июня 1978 года, произошло трагическое событие в истории крымскотатарского национального движения. В знак протеста против преследований крымских татар в Крыму подверг себя самосожжению Муса Мамут, которому угрожали повторным привлечением к суду.
     История крымскотатарского движения знает много проявлений самопожертвования и героизма, каждый из которых был шагом к долгому возвращению на родину. Самосожжение Мусы Мамута - один из ярких примеров в этом ряду. Как справедливо написал академик А.Д.Сахаров вскоре после трагедии в Донском: "...Гибель Мусы Мамута, имя которого будет жить вечно в памяти его соотечественников и всех честных людей, должна послужить восстановлению справедливости, восстановлению попранных прав его народа".
     Подвиг Мусы Мамута стал апогеем борьбы крымских татар за возвращение в Крым и сделал Мамута символом этой борьбы.
     Известный правозащитник Григорий Александров посвятил этому трагическому событию поэму "Факел над Крымом", публицистические статьи "Кто виноват" (1978) и "Через тринадцать лет" (1991).
     В 1986 г. фондом "Крым" (Нью-Йорк) была издана книга "Живой факел. Самосожжение Мусы Мамута" (сост. - Решат Джемилев). В нее вошли краткая биографическая справка о М.Мамуте, рассказы очевидцев события - сына М.Мамута Юнуса и соседа Ридвана Чарухова, а также его друга Ниязи Меметова. В книгу также включены обращения и заявления по поводу самосожжения Мусы Мамута: Мустафы Джемилева к мировой общественности, академика А.Д.Сахарова - к генеральному секретарю ЦК КПСС Л.Брежневу и министру внутренних дел Н.Щелокову, жены М.Мамута Зекие Абдуллаевой к генеральному прокурору Р.Руденко, Решата Джемилева - к королю Саудовской Аравии и к Мохаммеду Али и др. Отрывки из этой книги мы предлагаем читателю.

Гульнара Бекирова

Благодарим за помощь в подготовке материала сотрудников НИПЦ "Мемориал" (Москва) Елену и Александра Паповянов.

Публикуется по изданию: Живой факел. Самосожжение Мусы Мамута. Сб. документов / Сост. Решат Джемилев. - Нью-Йорк. Фонд "Крым", 1986. С.63-95.

КРАТКАЯ БИОГРАФИЯ МУСЫ МАМУТА

     Муса МАМУТ родился 20 февраля 1931 года в деревне Узунджи /ныне село Колхозное/ Балаклавского района Крыма в семье деревенского пастуха Ягъи МАМУТА. В период выселения, т. е. в 1944 году, семья Ягъи Мамута состояла из девяти человек - родители, 5 сыновей и две дочери. Муса был третьим по старшинству. Из Крыма семья Ягъи МАМУТА в числе нескольких десятков семей крымских татар была привезена в 6-ое отделение совхоза "Баяут" Мирзачульского района Ташкентской области. В первые же годы выселения в "Баяуте" от голода погибли два младших брата и обе сестры Мусы. Отец Мусы умер в 1961 году в возрасте 66 лет, мать - АСАНОВА Хатидже умерла также в возрасте 66 лет в 1969 году.
     Муса начал работать с 13-летнего возраста, работал грузчиком в хлопкопункте, на работе нередко подвергался избиениям. Однажды он был избит до потери сознания бригадиром по указанию спецкоменданта за то, что опоздал на ежемесячную регистрацию крымских татар в комендатуре.
     10 января 1956 года Муса, имея 4-х классное образование, поступил в училище механизации сельского хозяйства. Окончил курс училища 12 декабря 1957 года хорошистом и ему была присвоена квалификация тракториста-машиниста высокого профиля с правом работать на всех сельскохозяйственных машинах. Работал трактористом в совхозе.
     В 1958 году, после женитьбы на АБДУЛЛАЕВОЙ Зекие, переехал в г. Янгиюль Ташкентской области и работал слесарем до 1973 года. С 1973-го по 1975 год работал техником в Управлении группы межрайонных каналов правого берега реки Чирчик.
     В апреле 1975 года Муса с семьей переехал в Крым и купил дом в с. Беш-Терек /Донское/Симферопольского района. Но в нотариальном оформлении купленного дома в прописке семье Мусы МАМУТА было отказано, а затем против него и его жены Абдуллаевой Зекие было возбуждено уголовное дело по обвинению в нарушении паспортного режима, то есть за проживание без прописки - статья 396 УК УССР. 23 апреля 1976 года Муса был арестован.
     13 мая 1976 года Симферопольский районный суд приговорил Мусу МАМУТА к двум годам лишения свободы в лагере общего режима, а его жену также к двум годам лишения свободы условно, мотивируя, что у нее на иждивении трое несовершеннолетних детей.
     Отбывал срок Муса МАМУТ в лагере г. Кременчуг Полтавской области. Через несколько месяцев Муса за добросовестное отношение к труду был освобожден условно, направлен на вольное поселение и закреплен для работы в СМУ "Нефтестрой" г. Кременчуга. Через год, за добросовестное отношение к труду и хорошее поведение, определением народного суда г. Кременчуг от 18 июля 1977 года Муса МАМУТ был освобожден на 9 месяцев раньше предусмотренного приговором Симферопольского суда срока и вернулся к своей семье в с. Беш-Терек.Но власти Крыма вновь продолжали отказывать ему в прописке и требовали, чтобы он с семьей покинул пределы Крыма.
     Многочисленные его обращения в вышестоящие инстанции, в том числе в ЦК КПСС и к правительству не дали положительных результатов.
     20 июня 1978 года против Мусы и его жены было возбуждено новое уголовное дело по обвинению в нарушении паспортного режима. Муса МАМУТ при объявлении постановлений о возбуждении нового уголовного дела заявил, что он в руки карателей больше живым не дастся.
     23 июня в 10 час. 30 мин. утра, когда участковый милиционер явился к нему в дом, чтобы доставить его к следователю, Муса МАМУТ облил себя бензином и поджег себя.
     Умер Муса МАМУТ 28 июня 1978 года в Симферопольской горбольнице от полученных ожогов в полном сознании, не выразив сожаления о совершенном и заявив, что совершил этот акт в знак протеста против глумления над правами крымских татар.
     Похоронен Муса МАМУТ на кладбище с. Беш-Терек 30 июня 1978 года.

ПОКАЗАНИЯ МАМУТ ЮНУСА

(1965 г. рождения, сын Мусы Мамута, проживает в с. Беш-Терек, Симферопольского района по ул. Комсомольская 136, ученик 6-го класса).

     23 июня 1978 г. мама ушла из дома на сбор цветов примерно в 10 часов утра. Минут через 30 к нам домой пришел участковый милиционер, старший лейтенант Сопрыкин. До этого папа говорил нам, то есть мне и гостившему у нас моему двоюродному брату Диляверу, чтобы мы его по пустякам не будили, а тем, кто придет, сказали, что отца нет дома. Когда пришел Сопрыкин, отец спал и на его вопрос: "Где папа и мама?", мы ответили,что их нет дома. Но милиционер сам вошел в дом. Отодвинув занавески дверей, он увидел спящего отца и велел нам разбудить его. Мы ответили: "Пусть спит, он просил не тревожить его". Сопрыкин сказал: "Ладно, буди, тебе говорят!" Тогда я разбудил отца и сказал, что его ждет Сопрыкин. Папа встал и вышел в переднюю, где ожидал Сопрыкин. Он поздоровался с ним и спросил:"Зачем пришел?". Сопрыкин ответил: "Тебя в сельсовете ждет прокурор. Мне велено привести тебя туда".
     - Я никуда не пойду. Мне там делать нечего. -сказал отец.
     - Не морочь голову, собирайся и пойдем! Если сам не пойдешь, я позову дружинников. Мы свяжем тебе-руки и поведем, - сказал Сопрыкин.
     - Иди и зови своих дружинников, я их не боюсь, - ответил отец, а затем спросил: - Кто, все же, ждет меня там?
     - Прокурор.
     - Врешь, прокурору со мной делать нечего, - сказал отец.
     - Давай спорить!- ответил милиционер Сопрыкин, - Если прокурора там нет, то ты тут же вернешься домой. А если он там, то нам придется кое о чем поговорить с тобой.
     Тогда отец попросил милиционера выйти из дома, сказав, что сейчас переоденется и тоже выйдет. Сопрыкин вышел и направился к калитке. Папа стал снимать старую одежду и надевать выходную.
     В это время у нашего дома остановилась проезжавшая мимо "Волга" и из нее вышли Ридван-ага с Джемалетдиновым Айдер-ага. Ридван-ага подошел к милиционеру и спросил:
     - В чем дело? "
     - В сельсовет вызывают Мусу. Велели привести его, - ответил Сопрыкин.
     Поговорив с милиционером, Ридван-ага вошел к папе, а Айдер-ага остался в кухне. Папа в это время надевал брюки.
     - В чем дело, Муса? - спросил Ридван-ага.
     - Да вот, вызывают в сельсовет, - ответил отец.
     - Ну, ты не волнуйся. Ничего они с тобой не сделают. Если вызывают, надо идти, - сказал Ридван-ага.
     - Ладно! Вы выходите и побудьте с Сопрыкиным, а я оденусь и тоже выйду, - ответил отец.
     Ридван-ага вместе с Айдер-агой вышли и пошли к милиционеру. Папа оделся и, велев мне и Диляверу сидеть дома и не выходить во двор; вышел и пошел за дом. Мы с братом почувствовали, что он взволнован и просили, чтобы он вел себя в сельсовете спокойно.
     Через некоторое время мы услышали со стороны улицы какой-то шум и я, отодвинув занавески окна, увидел, как папа вышел из-за дома мокрым и шел в сторону милиционера. В руке у него были спички. Мы с братом выбежали ему навстречу. От него несло бензином. Я бросился к папе и хотел вырвать из его рук спички, но он отбросил нас в сторону и провел спичкой по коробке. Спичка не зажглась. Мы стали звать на помощь стоявших в стороне милиционера, Айдер-ага и Ридван-ага. Милиционер продолжал стоять, облокотившись на свой мотоцикл, а Ридван-ага и Айдер-ага бросились в сторону папы. Папа отбежал вглубь двора и повторно чиркнул спичкой. Спичка загорелась и отец весь вспыхнул пламенем. Ридван-ага и Айдер - ага бросились на него и пытались потушить руками, но у них ничего не получалось. Тогда Ридван-ага забежал в дом и,схватив покрывало, побежал опять тушить папу. В это время папа, объятый пламенем, побежал в сторону милиционера. Милиционер бросился бежать. Кто-то дал отцу подножку и он упал. Подбежал Ридван-ага и накрыл его покрывалом. Папа страшно закричал. Я испугался и убежал в глубь двора, а брат Дилявер продолжал оставаться там. Отца потушили и затем отдернули покрывало. Брат позвал меня: "Юнус, иди! Папа живой! Юнус, не бойся". Я, плача, подошел к отцу. Папа был еще жив. Увидев меня, он что-то прошептал и покачал головой. Лицо его было обгоревшим, возле носа была струйка крови.
     После того, как отца потушили, подошел и милиционер Сопрыкин. Отец что-то сказал милиционеру, но мы не расслышали.
     Сбежались люди. С отца сняли его тлевшие брюки, носки и отодрали почти полностью сгоревшую рубашку. Милиционер сел на свой мотоцикл и уехал.
     Люди помогли посадить отца на машину Ридван-аги и его увезли в больницу.

Показания мне прочитаны, с моих слов записаны верно:
Подпись /Юнус МАМУТ/
Показания даны моим сыном в моем присутствии, и изложены с его слов верно:
Подпись /Зекие АБДУЛЛАЕВА/
Допросил: Подпись /Решат ДЖЕМИЛЕВ/

2 августа 1978 года, с. Бещ-Терек

Имею дополнения к своим показаниям: Я вспомнил, что когда милиционер Сапрыкин подошел к отцу после того, как его потушили, отец сказал ему: "Ну что, взяли?"

ПОКАЗАНИЯ ЧАРУХОВА РИДВАНА

(1932 г. р., уроженец с. Дегерменкой Ялтинского района, образование среднее, беспартийный, отец 4-х детей, проживает в с. Беш-Терек /Донское/ Симферопольского района по ул. Фонтанная 100).

     23 июня 1978 г. я ехал на своей машине с Джемалетдиновым Айдером в г. Бахчисарай, где собирался перекрасить машину. Выезжая из села Донское к Феодосийскому шоссе, я увидел участкового милиционера Сопрыкина Сергея, который стоял возле калитки дома Мусы Мамута. Возле Сопрыкина стоял его мотоцикл.
     Мне было известно, что Муса Мамут прибыл в Крым - село Донское в 1975 г. и до сего времени не прописан. По обвинению в нарушении паспортных правил его приговаривали к лишению свободы. После освобождения он вернулся в Крым, но опять его не прописывали и угрожали вновь посадить его в тюрьму, если он не покинет вместе с семьей пределы Крыма. Поэтому, визит милиционера в его дом вызвал беспокойство и у нас.
     Мы остановились возле дома Мусы и, сойдя с машины, я обратился к милиционеру:
     - В чем дело? Кого ждешь?
     - Да, приехал за Мусой. Его вызывают в сельсовет, - ответил он.
     - Если вызывают в сельсовет, то ты причем? Он же не преступник, может и сам, без тебя, дойти, - сказал я.
     - Меня послали за ним, - ответил Сопрыкин.
     После разговора с Сопрыкиным мы с Лидером вошли в дом Мусы. Муса в это время одевался.Мы поздоровались. Внешне он был спокоен.
     - Как дела, Муса? - спросил я.
     - Да какие могут быть дела! Меня опять вызывают в сельсовет и вероятно опять посадят. Я это чувствую, - ответил он.
     - Не беспокойся, Муса. Тебя не арестуют, а скорее всего оштрафуют и на этом пока ограничатся. Ты не волнуйся и не горячись, веди себя спокойно, - старался успокоить его я.
     Потом мы вышли и я опять обратился к участковому.
     - Сережа, когда все это кончится? Сколько можно издеваться над человеком? Один раз посадили, и семья его пострадала...
     - Да мне самому это надоело. В печенках все это уже сидит! Приехал в сельсовет следователь капитан Пономарев и хочет на него новое дело заводить, - сказал Сопрыкин.
     В это время из-за угла дома вышел Муса и, обращаясь к милиционеру, крикнул:
     - Уходи отсюда! Уходи!
     Но милиционер продолжал сидеть на своем мотоцикле.
     Мы с Айдером пошли навстречу Мусе. Подойдя несколько ближе, я заметил, что он мокрый. Я подумал, что он только что умылся. Кроме того, я заметил, что он что-то держал в руке. Подходя к нему ближе, я кричал ему, чтобы он выбросил то, что держит в руке. Я думал, что это камень и он хочет ударить им милиционера.
     - Муса, не делай этого! Брось то, что держишь в руке! Успокойся! - кричали мы ему.
     Нас он допустил к себе примерно на метра 2-3, потом внезапно отскочил в сторону и побежал вглубь двора. Там он вспыхнул ярким пламенем.Объятый пламенем, он повернул назад и побежал в сторону милиционера. Мы с Айдером пытались схватить его, но это не удалось, только обожгли свои руки. Вырвавшись от нас, он продолжал бежать в сторону дороги. Милиционер Сопрыкин, бросив свой мотоцикл, бежал с места происшествия. Айдер продолжал бежать за Мусой, а я забежал в дом, сорвал с кровати покрывало и вновь направился в сторону горящего Мусы. В это время из стоявшей неподалеку продуктовой машины №12-49КРО выскочил с халатом в руках шофер Владимир Субботин. Он дал подножку Мусе и свалил его на обочину дороги. Подбежавший Лидер накрыл Мусу своим пиджаком, а В. Субботин - своим халатом. Подбежал и я с покрывалом, но Субботин сказал: "Не надо, дядя Роман, покрывала."
     Мы все начали тушить Мусу, притаптывая руками горящие участки. После того, как потушили, мы подняли его и, посадив на траву, отрывали от тела кусочки еще тлевшей рубашки.
     В это время подбежал милиционер Сопрыкин и, сев на мотоцикл, поехал в сторону конторы, чтобы звонить о случившемся. С Мусой остались я, Айдер, Володя Субботин, подъехавшая медсестра Воробьева, продавщица Тоня Турчинина и бабушка Меренчук, соседка Мусы. Они посоветовали везти Мусу в 6-ю Симферопольскую горбольницу.
     Мы осторожно посадили Мусу в мою машину и повезли в город. Лидер сидел рядом с Мусой и поддерживал его рукой. В дороге Муса все время просил воды.
     - Ридван, сделанное мною не пройдет бесследно... Воды дайте!... Я горю!... Я знаю, что умру... Детей моих не оставляйте без внимания, помогите моим детям... - говорил он в пути.
     Мы привезли Мусу в больницу №6 г. Симферополя. До тележки, которую подкатили, Муса добрался на своих ногах, мы только поддерживали его. На теле Мусы не было ни одного необгоревшего места, за которое можно было бы поддерживать, не причиняя мучительных болей. Он весь был в волдырях, от рук и тела отвисала обгоревшая кожа.
     Уложив Мусу в палату, мы возвратились на место происшествия. Там нас уже ждали участковый милиционер Сопрыкин и следователь капитан Пономарев, который приехал утром в село для ведения следствия против Мусы Мамута и его жены по обвинению в "нарушении паспортного режима". Они пригласили нас в отдельную комнату правления колхоза и начали допрос по поводу происшествия, хотя ст. лейтенант Сопрыкин был свидетелем и даже участником этого происшествия и, согласно закона, не имел права участвовать в разбирательстве обстоятельств дела в качестве следователя. Капитан Пономарев заявил вдруг, что совершить самосожжение Мусу якобы "уговорили" я с Айдером. Подобные же слухи позже были распространены среди русских жителей села Беш-Терек. В настоящее время "следствие" Пономарева продолжается именно по этой высказанной им нам "версии".

Показания мною прочитаны, с моих слов изложено верно!
/Ридван ЧАРУХОВ/ Подпись
ДОПРОСИЛ: Подпись /РЕШАТ ДЖЕМИЛЕВ/

3 августа 1978 г. с. Беш-Терек /Донское/ Симферопольского района.

ПОКАЗАНИЯ МЕМЕТОВА НИЯЗИ

(1930 г. р., уроженец Ялтинского р-на Крымской АССР, отец 3-х детей, прибыл в Крым из г. Самарканда в октябре 1975 г., судим в сентябре 1976 г. к 2 г. лишения свободы по ст. 196 УК УССР, проживает в с. Мазанка Симферопольского р-на по ул. Садовая, 199).

     Мусу МАМУТА я знаю около сорока лет. В Крыму до выселения нашего народа мы жили недалеко друг от друга.
     Мы оба с семьями переехали в Крым на постоянное жительство в 1975 г. , только он переехал на несколько месяцев раньше. По приезде в Крым я вначале устроился на квартиру, а позже купил дом.
     Мы часто ходили друг к другу. Муса был очень общительный, добрый и трудолюбивый человек.Мы делились друг с другом всеми своими горестями и радостями, секретов друг от друга у нас не было.
     При встрече в основном мы говорили о новостях, связанных с вопросом прописки, трудоустройства, о том, как найти средства для пропитания наших семей. Это основная тема разговоров всех непрописанных крымских татар в Крыму. Сообщали друг другу об ответах тех или иных инстанций на наши заявления по поводу прописки. Ни его, ни мою семьи не прописывали. Вскоре и он и я были осуждены за проживание без прописки. Мусу приговорили к двум годам лишения свободы в лагерях общего режима, а меня к двум годам лишения свободы с обязательным привлечением к труду за пределами Крыма.
     В июле 1977 года Муса возвратился из мест лишения свободы к своей семье, я вернулся немного позже. К моменту моего возвращения моей семье удалось прописаться в Крыму. Через месяца три после возвращения удалось прописаться к своей семье и мне самому. Но Мусе и его семье все еще продолжали отказывать в прописке. Ему вновь стали угрожать тюрьмой, если он не покинет Крым.
     Муса писал много писем и заявлений в вышестоящие органы власти с жалобами на местную администрацию. Но куда бы он ни писал, все его письма возвращались в руки тех, на чей произвол он жаловался. Мусу волновала не только судьба своей семьи, но и судьбы всех соотечественников. Он часто задавался вопросом, что же нужно сделать, чтобы способствовать решению нашего национального вопроса.
     Мысль о самосожжении родилась у него давно. Когда он заговаривал об этом, я старался переубедить его, потому что знал его как человека решительного и не бросающего своих слов на ветер. Но Муса все больше и больше убеждал себя, что это необходимо и сделать это он должен сам.
     Последний раз я виделся с Мусой 22 июня 1978 года, то есть за день до самосожжения. Он был очень возбужден и говорил, что дни его сочтены. Муса сказал, что если не сегодня, то завтра его могут арестовать и добавил:
     - Я им в руки живым не дамся, я исполню задуманное.
     Я старался успокоить его, просил подумать о детях, которые останутся сиротами, но Муса ответил:
     - Я долго думал об этом. Дети мои не останутся одни. О них, я уверен, побеспокоится мой народ. Если ни я, ни другой не будем жертвовать собой, то когда же кончатся издевательства над нами?
     Я надеялся, что это решение у него не окончательное и что мы еще сможем поговорить об этом и мне удастся переубедить его. Но я ошибся. 23 июня Муса МАМУТ сжег себя.

Показания мною прочитаны, с моих слов записано верно:
Подпись. /МЕМЕТОВ НИЯЗИ/
ДОПРОСИЛ: Подпись. /РЕШАТ ДЖЕМИЛЕВ/

15 августа 1978 года.

ОБРАЩЕНИЯ И ЗАЯВЛЕНИЯ ПО ПОВОДУ САМОСОЖЖЕНИЯ МУСЫ МАМУТА

К МИРОВОЙ ОБЩЕСТВЕННОСТИ

     23 июня 1978 года в Крыму - в селе Беш - Терек /ныне с. Донское/ близ Симферополя совершил самосожжение мой соотечественник Муса МАМУТ. Он сжег себя перед милиционерами, которые явились к нему в дом, чтобы увести его в милицию за проживание в Крыму без прописки.
     Крымско-татарский народ, поголовно выселенный из своей национальной Родины в мае 1944 года согласно преступному постановлению советского правительства, в течении многих лет добивается возвращения на свою Родину и восстановления своего национального равноправия.
     Советское правительство, декларирующее право на самоопределение и братство всех народов, претендующее на роль покровителя и защитника национально-освободительных движений за рубежем, в своей стране, вопреки своей же конституции, в нарушение подписанных им международно-правовых актов, продолжает отказывать крымско-татарскому народу в праве на Родину, равноправие и национальное существование.
     В Крыму уничтожены почти все культурные ценности крымско-татарского народа, разрушены мечети, осквернены и уничтожены кладбища, уничтожена литература крымских татар, постановлением правительства переименованы почти все тюркские географические наименования в Крыму, по мере возможности уничтожается все, что напоминало бы в Крыму о крымских татарах; официальная историография для оправдания выселения крымских татар из Крыма фальцифицирует историю народа, пропагандирует ненависть и пренебрежение к крымским татарам.
     Участники национального движения, а также граждане других национальностей, выступающие за право на возвращение крымских татар в Крым и восстановление их национальной автономии, подвергаются жестоким преследованиям. Тюрьмами и травлей отвечают власти на законные требования крымских татар. Лишен советского гражданства мужественный борец за права крымско-татарского народа Петр ГРИГОРЕНКО. Осужден на 7 лет лишения свободы и 5 лет ссылки руководитель советской Хельсинкской группы Юрий ОРЛОВ, арестован и ожидает суда Александр ГИНЗБУРГ, которые также выступали в защиту крымских татар.
     Изощренным преследованиям подвергаются семьи крымских татар, выехавших на жительство в Крым. Им отказывают в прописке, трудоустройстве, лишают их средств к существованию, судят по заведомо ложным обвинениям в нарушении паспортного режима, подвергают насильственным выселениям. Любой мелкий чиновник администрации Крыма может безнаказанно глумиться над правами и человеческим достоинством крымского татарина. Судьба 46-летнего Мусы МАМУТА, отца троих детей, решившего принять страшную смерть, чем подчиниться произволу и покинуть свою Родину - красноречивое свидетельство трагического положения крымских татар.
     Я обращаюсь к мировой общественности, к своим единоверцам-мусульманам, к главам государств, к руководителям общественных, политических и религиозных организаций, ко всем людям доброй воли. Я призываю оказать всестороннюю помощь крымско-татарскому народу в его борьбе за равноправие и возвращение Родины.

Мустафа КРЫМОГЛУ /Джемилев/
г. Ташкент, ул. Веруни, Ц-27,
Дом 3, кв. 85.

5 июля 1978 г.

КОРОЛЮ САУДОВСКОЙ АРАВИИ ХАЛЕДУ ибн АБДУЛ-АЗИЗ ас-САУДУ

     Я обращаюсь к Вам, как к главе мусульманского государства и к хранителю наших мусульманских святынь, глубоко чтимых всеми мусульманскими народами мира. Я надеюсь, что Вам будут близки и понятны проблемы и страдания одного из мусульманских народов - крымских татар, проживающих в СССР, и Вы окажете нашему народу посильную помощь. К голосу хранителя Священной Каабы должен прислушаться исламский мир, а это огромная сила.
     В прошлом году я уже обращался к Вам. Быть может Вы не получили моего обращения, или же, занятый важными государственными делами, не могли уделить этому обращению достаточного внимания.
     Я живу в стране, где за подобные обращения платят свободой и жизнью. В прошлый раз я уцелел, хотя и не обошлось без угроз и преследований со стороны властей. Не знаю, сохраню ли я свободу и жизнь теперь. Но если я буду уверен,что голос мой услышан Вами и это принесет пользу моему народу, мне будет легко пройти через все земные страдания.
     Обратиться к Вам в этот раз побудило меня трагическое событие в Крыму 23 июня 1978 года. В этот день перед советскими милиционерами заживо сжег себя крымский татарин, 46-летний отец троих детей Муса МАМУТ. Это не самоубийство, запрещенное Кораном. Я заявляю, что это убийство, совершенное советскими властями. Это они вынудили его принять страшную смерть многочисленными судебными и внесудебными преследованиями, тюрьмами и издевательствами над его чувствами, человеческим и национальным достоинством. "Вина" же Мусы МАМУТА была только в том, что он хотел мирно жить, трудиться, растить своих детей и умереть на своей родной земле - в Крыму.
     34 года назад, 18 мая 1944 года советское правительство выселило весь крымскотатарский народ из своей Родины, обвинив всю нацию в "измене" большевистскому режиму во время Второй мировой войны и сотрудничестве с немцами, оккупировавшими Крым. Это произошло в то время, когда еще основная часть взрослого мужского населения крымских татар проливала свою кровь в рядах Советской армии.
     Гнусное обвинение целого народа, включая и грудных младенцев в "измене", не подпадающее ни под какие правовые нормы, принятые в цивилизованном обществе, послужило для советских властей моральной основой взятого ими курса на уничтожение крымских мусульман. Около 195 тысяч моих соотечественников было умерщвлено голодом, холодом и непосильным трудом лишь в первые годы после выселения в степях Урала и Средней Азии.
     Одновременно в Крыму уничтожались все наши святыни и культурные ценности. Разрушали мечети, перепахивали мусульманские кладбища, а надгробные камни с изречениями из Корана использовали как строительный материал для своих сооружений, в том числе для свинарников, жгли книги на нашем языке, в том числе священные рукописи, переименовывали на русский лад мусульманские географические наименования.
     После смерти главы государства Сталина новые советские руководители обещали уважать свои законы и восстановить попранную справедливость. Но эти обещания остались на бумаге. По-прежнему крымским татарам запрещают переселяться на свою Родину, отказывают признавать их национальность, отказывают в праве на восстановление своей автономии и национальных учреждений.
     Сотни крымских татар, выступавших за равноправие своего народа были брошены в тюрьмы, тысячи были избиты во время облав на их мирные демонстрации. Известны случаи убийства участников национального движения. В 1967 году в г. Янгиюле был застрелен милиционерами АЛИЕВ Феми, в 1968 г. убит в тюрьме г. Днепропетровска отец 4-х детей СЕЙДАЛИЕВ Февзи и т.д.
     Сотни семейств крымских татар, переселившихся в Крым, подвергаются жестоким преследованиям,унижениям и оскорблениям. Им отказывают в праве на жительство, не принимают на работу, с помощью надуманных обвинений в "нарушении паспортного режима" отправляют в тюрьмы и ссылки, подвергают насильственному выселению. Постоянно попираются права и тех нескольких тысяч крымских татар, которым после многих лет мучений удалось прописаться в Крыму.
     Наглядной иллюстрацией положения крымских татар в Крыму может быть судьба Мусы МАМУТА. Он прибыл в Крым с семьей весной 1975 года и в селе Беш-Терек /ныне м. Донское/ близ Симферополя купил дом. Но власти отказались оформить куплю дома и прописать его семью, потому что он крымский татарин. Последовали предупреждения, штрафы и угрозы репрессиями, если он не покинет свою Родину. Вскоре он и его жена Абдуллаева Зекие предстали перед судом по обвинению в нарушении паспортного режима, то есть за проживание на своей Родине без разрешения на то властей. Его осудили к двум годам лишения свободы, а его жену на тот же срок условно. После отбытия срока он вновь вернулся на Родину и вновь начались преследования, травля, надругательства над его элементарными правами и фабрикация нового уголовного дела. Доведенный до отчаяния, 23 июня, когда милиционеры явились к нему, чтобы доставить его в милицию, Муса МАМУТ облил себя бензином, поджег себя и вышел навстречу к милиционерам. В ужасных муках он скончался на пятый день в местной больнице.
     Я не думаю, что живой факел из тела Мусы МАМУТА разбудит совесть большевистских руководителей. Но я надеюсь на помощь и солидарность с борьбой моего народа всех честных людей Земли и в первую очередь единоверцев-мусульман.
     Я прошу также объявить Мусу МАМУТА мучеником, павшим в борьбе во имя веры, добра и справедливости.

Решат ДЖЕМИЛЕВ
г. Ташкент - 21, ул. Беш-Агач,туп. Шарк, 15.

15 июля 1978 г.

ПРЕДСЕДАТЕЛЮ ПРЕЗИДИУМА ВЕРХОВНОГО СОВЕТА СССР БРЕЖНЕВУ Л.И.

Копия: Министру внутренних дел ЩЕЛОКОВУ Н.А.

     23 июня в селе Донском Крымской области крымский татарин Муса МАМУТ в возрасте 46 лет, отец троих детей, совершил самосожжение, когда в дом его пыталась ворваться милиция. Мамут на протяжении многих лет добивался права жить в Крыму. Ему, как и многим другим крымским татарам, было отказано в прописке, и он отбыл два года заключения за так называемое нарушение правил паспортного режима. После этого ему вновь угрожала тюрьма или высылка, и он решился на свой трагический шаг. Вне зависимости от его конкретных обстоятельств, самосожжение Мусы Мамута имеет своей истинной причиной национальную трагедию народа крымских татар, явившегося в 1944 году жертвой чудовищного преступления Сталина и его подручных, а в 1967-78 гг., после реабилитации крымских татар Указом Президиума Верховного Совета СССР - вновь ставшего жертвой продолжающейся дискриминации и несправедливости.
     Эта дискриминация проявляется в систематических отказах крымским татарам в прописке на их исторической родине, в отказах оформления купленных домов, в беззаконных высылках, налетах, осуждениях, в разрушении-домов, оставляющих стариков и детей под открытым небом, в бесчисленных издевательствах властей.
     Обращаюсь к Вам, так как убежден в настоятельной необходимости самого решительного и широкого вмешательства высших органов власти страны. Трагическая гибель Мусы Мамута, имя которого будет жить вечно в памяти его соотечественников и всех честных людей, должна послужить восстановлению справедливости, восстановлению попранных прав его народа.
     Я прошу Вас также способствовать назначению достойных пенсий его вдове и детям, расследованию конкретных обстоятельств его гибели.

     С уважением и надеждой

Трижды Герой Социалистического труда,
Академик А. САХАРОВ

ГЕНЕРАЛЬНОМУ ПРОКУРОРУ СССР т. РУДЕНКО

от гр-ки АБДУЛЛАЕВОЙ Зекие - жены Мусы МАМУТА, крымского татарина, совершившего самосожжение в знак протеста против дискриминации, проживающей в с. Донское Симферопольского р-на Крымской об-ти по ул. Комсомольская, дом 136.

ЗАЯВЛЕНИЕ

     В апреле 1975 года наша семья в составе из 5-ти человек, по национальности крымские татары, на основании Указа Президиума Верховного Совета СССР и Постановления Верховного Совета СССР от 5 сентября 1967 года вернулись на Родину в Крым для постоянного жительства.
     В селе Донском Симферопольского района мы приобрели небольшой домик и вселились. В нотариальном оформлении договора купли-продажи дома и в прописке нам отказали, открыто заявляя, что гражданам СССР - крымским татарам совершать акты купли-продажи домов и проживать на территории Крыма категорически запрещается, а если дома уже приобретены, то подлежат немедленному возвращению и приведению действий купли-продажи в первоначальное положение. После возвращения дома бывший покупатель - крымский татарин немедленно должен покинуть территорию Крыма.
     Мы неоднократно в устной и письменной форме обращались в местные органы власти о трудоустройстве и прописке нашей семьи, но не только не прописали и не трудоустроили, а наоборот, началось беспрерывное терроризирование нашей семьи.
     С апреля 1975 г., то есть с момента приобретения дома, наша семья постоянно подвергалась преследованиям. Начались незаконные вызовы, допросы, угрозы судить, выслать, требования немедленно покинуть Крым и другие издевательства.
     23 апреля 1976 г. прокуратура Симферопольского района возбудила уголовное дело против моего мужа Мусы Мамута и меня - Абдуллаевой Зекие о привлечении нас к уголовной ответственности по ст. 196 УК УССР, как злостных нарушителей паспортного режима.
     Народный суд Симферопольского района .приговорил 13 мая 1976 г. моего мужа Мусу Мамута к двум годам лишения свободы с отбыванием срока наказания в исправительно-трудовых лагерях, а меня к двум годам лишения свободы условно.
     18 июля 1977 г. муж был досрочно освобожден за хорошую работу и примерное поведение /имеются характеристики/.
     После освобождения мужа из лагеря мы постоянно обращались с просьбой трудоустроить и прописать нашу семью к председателю Донского сельсовета Симферопольского района, начальнику паспортного стола Сафонову, начальнику раймилиции Денисову, бывшему председателю райисполкома Тарасюку и новому председателю райисполкома Цехле, прокурору района Зубареву, председателю облисполкома Чемодурову и другим. Но на все наши письменные заявления в местные органы власти отвечал начальник раймилиции Денисов с угрозой возбуждения вторичного уголовного дела. Даже на наши заявления на имя Генерального секретаря Ц К КПСС тов. Брежнева и Генеральному прокурору СССР тов. Руденко, также отвечал начальник раймилиции Денисов.
     В феврале 1976 г. всем ученикам Донской средней школы, достигшим 16 лет, вручали паспорта, а нашей дочери Мамут Диляре, 1959 г. рождения, которая тоже училась в 10-м классе этой школы, паспорта демонстративно не вручили, мотивируя тем, что ее родители не прописаны. Облисполком письменно отказал ей в документировании паспортом по той же причине. В июне 1976 г. дочь вторично обратилась в райисполком о выдаче паспорта. Впоследствии ей паспорт выдали, а затем в марте 1978 года в паспорте поставили штамп о выписке, когда она вообще нигде не была прописана. Таким образом, окончив 10-й класс без прописки она никуда не могла поступить учиться или работать.
     Вторая моя дочь Мамут Сабрие, 1961 г. рождения, тоже ученица 10-го класса .В дальнейшем угрозы над нашей семьей участились. В марте 1978 года я и мой муж Муса Мамут были на приеме у председателя райисполкома Цехлы с просьбой трудоустроить и прописать нашу семью, так как находились в тяжелейшем материальном положении. Наши дети голодали. Ответ председателя райисполкома был короткий: "Вас не только не пропишем, а наоборот, с наступлением тепла, выселим".
     Возмущенный таким ответом председателя райисполкома Цехлы, мой муж Муса Мамут заявил, что он приготовил канистру бензина для совершения самосожжения. Так просто он свою Родину Крым и собственный дом не покинет.
     В дальнейшем, находясь в затруднительном материальном положениии, мы решили добровольно идти в колхоз поработать. Таким образом, муж и я три недели собирали розы.
     20 июня 1978 года снова в наш дом явился участковый милиционер Сопрыкин и потребовал, чтобы муж немедленно явился в сельсовет, где его ждет следователь - капитан милиции Пономарев. Я и муж отправились в сельсовет, где следователь Пономарев допрашивал нас в течении трех часов и составил протокол допроса. Затем он объявил мне и моему мужу о возбуждении вторичного уголовного дела по ст. 196 УК УССР якобы за злостное нарушение нами паспортного режима. Пономарев даже счел нужным показать нам приказ вышестоящего начальника о возбуждении против нас уголовного дела. Фамилию и должность этого начальника он не сообщил. Ответил только, что приказ был издан властями. Пономарев упорно и настойчиво потребовал от нас оставить Крым и уехать. Мы категорически отказались оставить т.к. приехали на Родину на постоянное жительство и никуда больше не собираемся уезжать. Муж открыто заявил Пономареву, что они его живым не возьмут.
     Через три дня, т.е. 23 мая 1978 г., участковый милиционер Сопрыкин снова на мотоцикле приехал к нам и потребовал, чтобы муж немедленно явился в сельсовет к следователю Пономареву.
     Он больше туда не явился.
     Окончательно возмущенный до предела неограниченностью, безнаказанностью насилия и проиево-ла над судьбой и правами крымскотатарского народа, над судьбой и правами семьи и гражданина СССР - крымского татарина, полным отсутствием гарантии действенности социалистической законности, он облил себя бензином, покончил жизнь самосожжением. Это был гневный акт протеста против необузданной национальной дискриминации крымскотатарского народа. Участковый милиционер Сапрыкин хладнокровно наблюдал, не стремился потушить горящего, спокойно сел на свой мотоцикл и уехал. Это, видимо, соответствовало планам преступников, подлые действия которых привели к ужасной трагедии.
     Прямыми виновниками смерти моего мужа Мусы Мамута, 1931 г. р., отца троих детей, являются местные органы власти Крыма и конкретные органы прокуратуры и милиции. Это они бесправно травмировали его и доводили до крайности.
     Я прошу немедленно расследовать и привлечь к уголовной ответственности виновников самосожжения моего мужа по соответствующим статьям уголовных законов УССР и РСФСР.

Подпись /АБДУЛЛАЕВА ЗЕКИЕ/

15 августа 1978 г.

ИЗ ДОКУМЕНТА ПОД ЗАГОЛОВКОМ:
"РЕПРЕССИИ ПРОТИВ КРЫМСКИХ ТАТАР В КРЫМУ УСИЛИВАЮТСЯ"

     ...Муса был доставлен в больницу в безнадежном состоянии, обгоревший на 85 процентов.
     27 июня МАМУТ Муса скончался в больнице от ожогов. В день его поступления в больнице был объявлен карантин, запрещающий посещение больных. Его семья: жена и трое детей остались без отца.
     29 июня 1978 года во всех районах Крыма по приказу КГБ и прокуратуры по повесткам вызывались десятки представителей крымскотатарского народа и предупреждались об ответственности за проведение похорон Мусы Мамута.
     30 июня крымские татары, работавшие на общественном транспорте были отстранены от работы. У всех крымских татар, имеющих личный транспорт, были отобраны водительские права, с автомобилей снимались номера с целью не допустить на похороны. Все подступы к селу Донскому контролировались сотрудниками ТАИ, которые высаживали едущих на похороны крымских татар. Остановка всех видов транспорта у с. Донское была запрещена. Но несмотря на все притеснения со стороны КГБ люди, и стар и млад, невзирая на возраст, добирались к месту похорон пешком за десятки километров,чтобы выразить соболезнование его семье и близким, а также проводить в последний путь своего соотечественника, отдавшего жизнь борьбе за свою Родину - Крым, самопожертвованием протестуя против произвола и расовой дискриминации.
     Похороны МАМУТА Мусы проходили под наблюдением многочисленных сотрудников КГБ и милиции под руководством зам. начальника областного УКГБ подполковника Петренко.
     Вся округа была заблокирована усиленными нарядами милиции, "черными воронами", пожарными машинами...

Июль 1978 г.
Крым
Документ подписали 896 чел.

ИЗ ЖАЛОБЫ СЕИТВАПОВА ЭБАЗЕРА В АДРЕС ГЕНЕРАЛЬНОГО ПРОКУРОРА СССР

/Копии: Прокурору Крымской об-ти и ред. "Литературной газеты"/:

     ...30-го июня я хотел поехать в с. Донское на похороны МАМУТА Мусы, но почему-то ни на автостанции "Западный", ни "Свобода" билеты до села Донское, Димитрове, Мазанка не продавали. Проходящие автобусы тоже не брали, водители говорили, что у них есть строгие указания не останавливаться в данных населенных пунктах...
     1-го июля с.г. во время следования на автобусе по маршруту Симферополь-Трудовое около 16.00 часов меня высадили у поста ГАИ на шоссе Симферополь-Феодосия. На мой вопрос, почему меня высадили, он /сотрудник ГАИ/ ответил, что проверяет документы. На самом же деле документы проверяли только у меня. Затем ввели в помещение, где двое в гражданском начали задавать вопросы и произвели обыск /проверили сумку, карманы, за пазухой/, не то шутя, не то всерьез сказали, что ищут оружие. На мой вопрос, почему они так делают, ответили, что разыскивается опасный преступник, для комедии они портрет с моего паспорта сравнивали с фотографией некоего преступника. На мои требования о том, чтобы они представились, один из них вынул из кармана красную книжку, раскрыл и тут же закрыл. За исключением того, что он старший лейтенант, я ничего не разобрал...

Сеитвапов Эбазер, рабочий межколхозстроя.
г. Симферополь, ул. Скалистая, 68.
2 июля 1978 г.

Всенародное обращение крымских татар

В ПРЕЗИДИУМ ВЕРХОВНОГО СОВЕТА СССР

     Трагическое событие в Крыму побуждает нас вновь обратиться к тем, от кого зависит решение нашего национального вопроса.
     23 июня 1978 года в с.Беш-Терек/Донское/ Симферопольского района покончил жизнь самосожжением наш соотечественник Муса МАМУТ. Это был акт гневного протеста против вопиющих нарушений наших национальных прав и в первую очередь - права жить на своей Родине.
     Указ от 5 сентября 1967 года, разрешающий крымским татарам жить на всей территории СССР, в том числе и в Крыму, на деле оказался лишь пропагандистской писулькой, рассчитанной на обман общественного мнения. Тысячи семей, выехавших в Крым, были различными методами выдворены из своей Родины. Крымским татарам под всевозможными предлогами отказывают в прописке, трудоустройстве, лишают их средств к существованию, а затем их же судят за проживание без прописки. Но зачастую официальные лица в Крыму и не скрывают, что есть специальные инструкции не прописывать крымских татар.
     Таким образом, не Конституция СССР, не провозглашенные компартией СССР принципы равенства всех народов, а неведомые широкой общественности инструкции являются законом для администрации Крыма. Результатами являются откровенный произвол и надругательства над элементарными правами крымских татар.
     Мы требуем положить конец беззаконию, требуем отменить антиконституционные указы, постановления и инструкции в отношении крымских татар.
     Мученическая смерть 46-летнего Мусы МАМУТА, отца троих детей, на совести тех, кто думает "решить" крымскотатарский вопрос с помощью угроз и террора.

ОТКРЫТОЕ ПИСЬМО
Трехкратному чемпиону мира г-ну МУХАММЕДУ АЛИ*

     Уважаемый г-н Али!
     Передо мной лежит журнал "За рубежом", еженедельно издаваемый в СССР, за номером 45/905/, 1978 года, где помещена статья журналистки издательства "Нью Уорлд Ревью" Мирелин Бичтел. Госпожа Бичтел в своей статье приводит довольно подробные данные о Ваших впечатлениях во время десятидневной поездки в Советский Союз, предпринятой по приглашению Комитета по физической культуре и спорту.
     Ознакомившись с Вашими впечатлениями, у меня, как и у многих моих сограждан, появились некоторые сомнения в Вашей осведомленности и компетентности. Не думайте, что я Вас хочу обвинить в предвзятости. Нет! Но, как бы там ни было, я не могу оставаться простым читателем этой статьи и не поделиться своим мнением о Ваших неизгладимых /как говорится в статье/ впечатлениях.
     Вы вероятно согласитесь со мной, что жизнь в стране, где Вы провели всего десять дней, намного лучше знают жители, родившиеся и выросшие в этой стране, даже в том случае, когда в роли экскурсоводов выступали государственные руководители.
     Вы, излагая свои впечатления, затронули очень много проблем и пытаетесь, как бы, убедить не только общественность Вашей страны и Запада в правильности Ваших выводов, но заверить об этом и нас, советских граждан, которые с молоком матери вкусили "сладость" "свободы слова и печати", "уважения к малым нациям", "антирасизм", "отсутствие зависти и подозрительности" и прочее. Я с Вами согласен в том, что "это - страна с большой историей...". Но, чтобы знать ее историю, ее надо изучать. И изучать не так, как изучала ее Анжела Дэвис в 1972 году из окна автомобиля, мчащегося по улицам городов и сел с бешеной скоростью в сопровождении милиции и сотрудников КГБ, а так, чтобы Вы могли свободно подойти к любому гражданину, как это делают советские журналисты и корреспонденты у вас на Западе, и попросить ответить на все Ваши вопросы без боязни и без оглядки, что его не подслушивают да и не упекут в тюрьму за "разглашение государственной тайны" или за "клевету на Советский государственно-общественный строй".
     Да, Вы правы, у этой страны история большая. В ней много и памятников старины. Но Вы посетите Крым и посмотрите что там осталось от некогда цветущего Крымского государства! Вы посетите средневековый город Солхат, переименованный в Старый Крым, где некогда были воздвигнуты 112 мечетей с их остроконечными минаретами, не говоря о других сооружениях. Найдете ли Вы хотя бы одну мечеть, пусть не для вознесения молитв /куда там/, а хотя бы как памятник восточного зодчества? Вы пройдите по всему Крыму, найдете ли Вы там хотя бы одно мусульманское кладбище? Уверяю Вас, Ваши поиски будут тщетными...
     Вы говорите, что "Брежнев... пожелал встречи с простым парнем из Кентукки, каким-то боксером... Он поздоровался, обнял и расцеловал нас... Он ждал именно меня... Для человека, приехавшего из Америки, быть так радушно принятым в этом кабинете, сознавать, что тебя уважают - чувство, ни с чем не сравнимо!..".
     Вы, в силу того, что приняли за чистую монету все эти приемы, поцелуи и объятия, все поездки по стране, весь тот набор любезностей, которым Вас потчевали, словом весь спектакль, невольно оказались в роли лгуна, утверждая, что СССР - чуть ли не рай земной. Вас привела в восторг "простота" Брежнева, его готовность встретиться с простым кентуккийским парнем.
     А встречается-ли он столь же охотно со своими советскими парнями? Известно-ли Вам, что для того, чтобы нам - советским гражданам, попасть на прием к Брежневу, надо было поднять весь народ, послать в его адрес сотни тысяч писем и коллективных обращений, скрепленных миллионами подписей, посылать в Москву сотни и тысячи своих представителей в течении 23-х лет. А он-таки никого не принял. Мы надеялись на прием, а нас вылавливали как преступников, забрасывали в "воронки" и отправляли в тюрьму...
     Вы наверное думаете, что об этих фактах и совершаемом произволе не знает тот, кто столь очаровал Вас. Если это так, то Вы глубоко ошибаетесь. Вскоре, после самосожжения Мусы, Брежнев поехал в Крым отдыхать и там выработал новые формы гонений, в частности новое постановление /без публикации/ об усилении паспортного режима в Крыму, о запрете крымским татарам выезжать из Узбекистана и о привлечении к уголовной ответственности тех, кто агитирует крымских татар выехать в Крым. После этого по Крыму прошла новая волна репрессий над крымскими татарами.
     Интересовались ли Вы, господин Али, будучи в гостях у этого "славного старика", судьбой осиротевших детей Мусы и судьбой детей крымских татар, скитающихся у себя на родине в поиске приюта?!. Не кажется ли Вам, что пресловутый прием в Вашу честь есть не что иное как пыль в глаза Вам, а через Вас в глаза миллионов наивных людей? От Вас ждали выступлений в печати, на пресс-конференциях и т.д. Именно так Вы и поступили...
     Я Вас не хочу обвинить в том, что Вы приехали и хотите еще раз приехать в СССР со специальным намерением дезинформировать общественность. Естественно за время, которое Вы провели в СССР, Вы ни в коем случае не смогли бы разобраться в тех вопросах, которые Вы задели в своем интервью. Вы не смогли понять ничего из того, что волнует нас - жителей этой страны...
     В завершении своего письма к Вам, я очень прошу Вас, как создателя "Всемирной организации борьбы за право на достойную жизнь", в Вашу специальную поездку в СССР /со съемочной группой, ибо Вы хотите отразить типичную советскую семью/ посетить семью Февзи Сейдалиева, которого, по молчаливому одобрению "приятного" руководителя, убили в Днепропетровской тюрьме в 1968 году за то, что он с семьей поехал жить на свою родину.У него остались четверо осиротевших маленьких детей. /Их адрес: Ташкентская область, Аккурганский район, совхоз Аккурган, Центральное отделение/. Также посетите мать Феми Алиева, убитого в 1967-году милиционерами. /Ее адрес: Ташкентская область, г. Янгиюль/. И обязательно, прошу Вас, посетите семью Мусы Мамута, о котором я уже напоминал, у которой власти Крыма, после смерти отца семейства, бессовестно требовали письменное подтверждение"взамен прописки в Крыму, о том, что Муса, в момент самосожжения, якобы был в невменяемом состоянии. У Мусы осиротели трое детей. /Их адрес: Крым,Симферопольский район, село Беш-Терек, ныне село Донское/.
     Я Вас прошу также, побывайте в семьях сотен крымских татар, ныне проживающих в Крыму и возьмите у них интервью. Они могут рассказать Вам об образе жизни простых советских граждан и, я уверяю Вас, что этот настоящий фильм получится более интересным, чем тот, который Вы намереваетесь снимать по сценарию Вашего друга Брежнева. [...].

Автор письма к М. Али - Решат Джемилев.

Григорий Александров. Поэма "Факел над Крымом"