|
"Литература нашего народа для нас - золотой источник"
Из писем Басыра Гафарова к Абдураману Бариеву
В последние годы стало в некотором смысле общим местом говорить о необходимости освоения архивов, связанных с историей и культурой крымских татар. Это несомненно как применительно к обследованию государственных и ведомственных архивохранилищ, так и частных архивов. Что касается последних, для меня очевидно, что архивный поиск должен проводиться не только в направлении изучения наследия "статусных" фигур крымскотатарской культуры и углублять наши знания о них, но и выявлять ранее не известные или забытые имена. Такой подход представляется наиболее правомерным вследствие того, что естественный ход развития крымcкотатарской культуры многие годы был нарушен, а большая часть ее творцов (те, кто выжил после массовых репрессий и чисток 1920-1930-х и войны 1941-1945 гг.) вынужденно находились в местах депортации и были низведены до уровня спецпоселенцев. Многие были лишены возможности заниматься своей профессией или тем, к чему имели подлинное призвание.
Думается, основательное культурологическое исследование феномена этой выброшенной из естественных условий и прораставшей на чужбине цивилизации еще впереди. Цель же данной работы куда скромнее - представить одно из неизвестных имен крымскотатарской культуры. Очевидно, что тех, кто трудился на будущее национальной культуры, "в стол", было предостаточно; их вклад в ее сокровищницу нам еще предстоит понять и оценить.
Многие даже не подозревают, сколько "открытий чудных готовит" порой знакомство с частными, семейными архивами. Несколько лет назад такое открытие состоялось и у меня, когда я вплотную занялась разбором архива собственного деда - Абдурамана Бариева, после смерти которого осталось обширное рукописное наследие материалов по крымскотатарской фольклористике, литературе, истории, а также переписка.
Абдураман Бариев1 родился в 1897 году в деревне Аджи-Менды Петровской волости Феодосийского уезда. В 1906-1908 гг. учился в начальной школе в соседней деревне Сыджеут, в 1909-1910 гг. - в медресе Джав-тобе, где изучал турецкий и арабский языки.
В апреле 1912 года умер его отец Бари, и осенью того же года Абдураман отправился в Бахчисарай, где в 1912-1913 гг. учился в Зынджирлы медресе.
После обучения, в 1915-1917 гг., преподавал в родной деревне Аджи-Менды.
Как пишет А.Бариев в своих воспоминаниях, в 1917 году в симферопольской газете "Татар оджапче" (Татарский учитель) он вел рубрику, посвященную крымскотатарскому фольклору, где публиковались песни, пословицы, поговорки, стихи, скороговорки и другие образцы устного народного творчества2.
В 1917-1921 преподавал в медресе в Джав-тобе.В 1922 году вернулся в Аджи-Менды, в следующем году женился и до начала Великой Отечественной войны учительствовал в родной деревне.
В Государственном архиве Крыма в фонде Наркомпроса за 1932-1933 гг. сохранился список учителей Ленинского района, в котором завшколой Абдураман Бариев был назван в числе "классово-чуждых" - как "сын кулака и миллифирковец"3. Удивительно, но при такой нелестной характеристике дед не был репрессирован, хотя в 1937-1938 гг. были арестованы и погибли два брата его жены - тоже учителя (один из них, Сеит Мамбет, также фигурировал в упомянутом списке среди "классово-чуждых" - как "сын муллы").
С августа 1941 г. А.Бариев - в Красной армии, после войны нашел свою семью уже в депортации - в поселке Южный Аламышик Андижанской области. В спецпоселении трудился плотником на пилораме, дежурным на водокачке. В 1957 г. вышел на пенсию.
Как и все крымские татары, дед мечтал вернуться на родину, живо интересовался перспективами возвращения у тех, кого сегодня принято называть "активистами крымскотатарского движения", оказывал посильную помощь посланцам народа, снаряжаемым в Москву для переговоров с руководством страны по поводу решения крымскотатарского вопроса. Будучи к моменту становления движения в конце 1950-60-х гг. достаточно пожилым человеком, свое основное предназначение дед видел в том, чтобы зафиксировать крымскотатарский фольклор, важнейшие события истории. Учитель с четвертьвековым стажем, он не раз говорил дочери Къасиде: "Я не учитель, я историк".
Сохранились записанные им варианты крымскотатарских дестанов "Чора Батыр" и "Эдыге", рукопись "Халкъ эдебияты (фолклор)" (ее составили крымскотатарские пословицы и поговорки), рукописи воспоминаний (с 1906 по 1934 гг. и с 1941 по 1943 гг. - "о военных годах"), генеалогическое древо рода, различные заметки по истории Крыма и многое другое. Писал дед в основном на крымскотатарском языке кириллицей и арабицей, реже - латиницей.
К сожалению, архив Абдурамана Бариева раздроблен (бумаги разошлись между детьми и родственниками), и это не дает целостного представления о его работе и переписке. Тем не менее даже те материалы, что сохранились в нашем семейном архиве, заслуживают внимания.
Значительный интерес представляет рукопись "Хатирелерим" (Мои воспоминания) - в которой Бариев описывает свою жизнь с 1906 по 1934 гг. Это жизнеописание с раннего детства до наступления зрелости является вместе с тем ценнейшим источником по истории Крыма и крымских татар. Бариев не только подробно описывает свою учебу в различных заведениях (в том числе в знаменитом Зынджирли медресе) и начало трудовой деятельности, но и подробно останавливается на событиях революции и гражданской войны в Крыму, рассказывает о голоде 1921-1922 гг., о периодах нэпа и коллективизации.
В мемуарной литературе объектом обычно выступает автор. В этом смысле воспоминания Абдурамана Бариева не вполне типичны. Главное действующее лицо его мемуаров - время, которое проживает повествователь, основное в его воспоминаниях - фиксация исторических фактов и эпизодов современной ему эпохи.
Воспоминания Бариева продиктованы не желанием непременно поведать миру о себе, а настоятельной необходимостью рассказать будущим поколениям то, что может знать о своем времени участник и очевидец событий. Такая завороженность течением Времени, сменой вех и эпох очень характерна для миросозерцания историка, летописца, хроникера. И эта особенность Бариева-автора воспринимать описываемую им жизнь как историческую реальность делает его мемуары интереснейшим источником для исследователя-историка.
Большую ценность имеет рукопись в 2-х частях "Дженк йиллары хатирелери" - мемуары о войне4. Это подробное хроникальное повествование, в основу которого, по-видимому, были положены записи военных дневников (по свидетельству дочери Къасиде, "отец писал всегда").
В первой части рукописи Бариев подробно, буквально по дням - с 23 июня 1941 по 15 мая 1942 гг.,- описывает начало и ход военных действий в Крыму, свою службу в 51-й армии Крымфронта, где он - по причине " хорошего почерка и грамотности" - стал писарем 476-го полка. Вторая часть рукопиcи - "Сырткъы Кафказда" - посвящена войне на Северном Кавказе, где Бариев оказался после отступления 51-й армии, плена и фильтрационного лагеря. События второй части происходят в июне 1942-январе 1943 гг.
Описанная им война - это не война военачальников и полководцев, победоносная и героическая. Это война рядового - настоящая, неприукрашенная, в которой тягостные будни перемежаются короткими радостями, где предательство и героизм, жизнь и смерть ходят рядом.
В семейном архиве сохранились не только работы А.Бариева по истории и фольклористике, но и переписка, в том числе с известными деятелями крымскотатарской культуры - писателем Шамилем Алядином, филологом Басыром Гафаровым, фольклористом Рефиком Музафаровым.
Для нынешней публикации я выбрала два письма Басыра Гафарова к Абдураману Бариеву - 1957 и 1965 гг., всего в нашем семейном архиве их найдено семь.
Восстановить историю взаимоотношений Б. Гафарова и А. Бариева сегодня можно лишь в самых общих чертах. Дед, который был всего на десять лет старше, был школьным учителем Гафарова. Затем связи прервались - Гафаров поступил в Тотайкойcкое образцовое училище, готовившее национальные кадры, потом - в Крымский пединститут, а Бариев остался преподавать в родной деревне, также заочно окончив пединститут. По-видимому, во время войны они не встречались, хотя оба были мобилизованы в 51-ю армию.
После войны А.Бариев оказался в местах спецпоселений в Узбекистане, а Б. Гафаров - в Москве, где женился, поступил в аспирантуру Института востоковедения, и в 1956 году стал кандидатом филологических наук по теме "Система спряжения гагаузского языка"5. Оба занимались изучением крымскотатарского фольклора, и, очевидно, именно на этой почве их отношения возобновились - в 1956 или в 1957 годах.
По-видимому, связь Гафарова и Бариева была фрагментарна и порой прерывалась на многие месяцы. Тем не менее переписка - не слишком интенсивная и касавшаяся преимущественно вопросов бытования крымскотатарского фольклора и языка - продолжалась вплоть до смерти А. Бариева в 1970 году.
Публикуемые письма Басыра Гафарова к Абдураману Бариеву написаны кириллицей на крымскотатарском языке.
Первое письмо Б.Гафарова датировано 27 сентября 1957г., это ответ на письмо А. Бариева, которое, к сожалению не найдено. Ответ Басыра Гафарова отличает трогательная и ностальгическая интонация - оно написано после 40-летней разлуки.
Почтительность, с которой Гафаров обращается к адресату, на первый взгляд может показаться удивительной: к этому времени Б. Гафаров был уже столичным ученым, кандидатом филологических наук, А.Бариев же - пенсионером, только что освободившимся из спецпоселения. Тем не менее во всех письмах обращение Гафарова к Бариеву неизменно - "учитель Абдураман" ("Абдураман оджам"). Себя же он называет преимущественно - "Ваш ученик Басыр". Думается, дело здесь не только в традиционном для крымских татар уважительном отношении младшего к старшему и в непременном почтении к первому учителю. Если посмотреть остальные письма Гафарова к Бариеву, бросается в глаза, что их содержание в основном касается выяснения трудных вопросов крымскотатарского языка и литературы, уточнения семантики различных слов, а также книг, над которыми работал Бариев (в частности, касающихся крымскотатарского фольклора). В то же время бытовые, семейные дела, обсуждение которых столь характерно для личной переписки, ничтожно мало.
Хотя тексты писем Бариева к Б. Гафарову нам не известны, можно уверенно говорить, что это была переписка единомышленников-профессионалов. Очевидно, что для Гафарова Бариев был по-прежнему Учитель. Поэтому отнюдь не случайностью выглядит статья Б. Гафарова, опубликованная в газете "Ленин байрагъы" в октябре 1969 года.
Б.Гафаров пишет о Бариеве: "Всю свою трудовую жизнь проживший среди народа, т.е. в самой ее гуще, учитель, педагог в свободное от работы время посвятил изучению и собиранию устного народного творчества. [...] Жаль, что собранные им материалы за период до 1942 г. утеряны, вернее, остались навсегда в той деревне, откуда он в 1942 г.6 был мобилизован ". (Действительно, по свидетельству дочери Къасиде, библиотека отца и его бумаги остались в доме в Крыму. Перед приходом немцев они были зарыты в яму во дворе дома. Когда же вернулись "свои" - в лице солдат НКВД в ночь с 17 на 18 мая, - жене Бариева Зейнеб было не до книг и не до мужниных рукописей: на руках у нее остались восемь детей (из них трое малолетних), а впереди была дорога в неизвестность.)
Статья Б.Гафарова заканчивается словами: "Когда я собрался нанести названия деревень и сел Крыма в топонимическую карту, я обратился за помощью к учителю Абдураману. И страшно был удивлен и восхищен его образованностью и грамотностью. Понятно, что люди, занимающиеся собиранием народного творчества, не простые, а очень грамотные, и все же меня восхищают его знания в области фольклора и языка. В настоящее время Абдураман Бари занимается обобщением и конкретизацией собранных материалов и составлением словаря на родном языке с богатейшим материалом"7.
К сожалению, воплотить в жизнь свои планы старому учителю Абдураману не довелось. Спустя полгода, 13 мая 1970 года, в возрасте 73 лет, он скончался в своем доме в Южном Аламышике...
Публикуемые письма Басыра Гафарова интересны еще и тем, что отчасти восполняют источниковую лакуну в изучении истории крымскотатарского движения конца 1950-начала 1960-х гг. - эпистолярий личного происхождения этого периода практически не известен и не опубликован.
Первое письмо Гафарова относится ко второй половине 1957 года. Это было время подъема крымскотатарского движения, выразившегося в массовой петиционной кампании.
Басыр Гафаров был одним из первых обратившихся в высшие органы власти о положении крымских татар и о бедственном состоянии крымскотатарской культуры. Его подписи, в частности, имеются в коллективных письмах второй половины 1950-х на имя первого секретаря ЦК КПСС Н.Хрущева, секретаря ЦК КПСС Д. Шепилова и в Обращении крымскотатарских военнослужащих8.
Итогом всплеска движения 1956-1957 гг. стали не только преследования первых обращенцев властями, но и принятие некоторых мер по развитию национальной культуры (в Узбекистане была открыта газета на крымскотатарском языке "Ленин байрагъы" (Ленинское знамя)). Возможно, именно с этими решениями были связаны надежды Гафарова на создание крымскотатарского словаря. К сожалению, содержание писем Бариева к Гафарову не известно, так что трудно сказать, словарь какого типа и структуры он предлагал составить. Достоверно известно лишь, что в словаре предполагалось разместить этимологический раздел.
Второе из публикуемых писем Гафарова - 1965 года. В нем уже не чувствуется воодушевления, столь характерного для письма 1957 года. Напротив, звучит определенное разочарование по поводу неуспеха движения, которое знаток народной мудрости Гафаров объясняет в присущем ему духе - "наше дело старая лохань, старый таз" (подобная метафоричность, впрочем, может иметь и иное объяснение - автор писем, конечно, не мог не держать в голове, что его послания могли цензурироваться)9.
Письма Гафарова хорошо иллюстрируют распространенную позицию представителей, условно говоря, интеллигентского крыла движения - необходимость сохранения национального языка и фольклора (в условиях ссылки и официального запрета на их развитие) за счет усилий и инициативы самого народа. Просветительская компонента в крымскотатарском движении всегда была чрезвычайно сильна и устойчива, поддерживали ее в основном представители старшего поколения, которые в официальном советском дискурсе были поименованы как "автономисты" и "националисты".
Как следует из второго письма Б.Гафарова, на момент его написания у автора, по-видимому, еще существовала надежда, что путем народных обращений можно убедить, просветить собственную власть.
Сегодня, когда хорошо известно, насколько упорным и трудным было возвращение крымских татар в Крым и как всячески сопротивлялась этому власть, такой взгляд может показаться идеалистическим и даже наивным. Зато как никогда актуально звучат мысли Б.Гафарова 40-летней давности о необходимости общими усилиями возродить, а в нынешних условиях уже правильнее сказать - спасти национальный язык и крымскотатарский фольклор.
Письма публикуются по машинописным подлинникам, сохранившимся в семейном архиве Бекировых. Выделения большими буквами воспроизводятся, как в оригинале.
Перевод с крымскотатарского языка Къасиде БЕКИРОВОЙ (БАРИЕВОЙ) и Гульнары БЕКИРОВОЙ.
Предисловие и примечания Гульнары БЕКИРОВОЙ.
Уважаемый и незабываемый Абдураман ОДЖАМ!
Получив Ваше письмо, прочитав не один, а пять раз, никак не мог успокоиться от радости, охватившей меня. Прошло почти сорок лет, я вспоминаю Джавтобе10, заросший травой старый двор[;] после урока во дворе, играя в футбол: "Парень, ты не бойся ударов, играй, открой глаза" - представил перед глазами эти события, вспоминал свое детство, мысленно стал с Вами разговаривать. Мысленный разговор не прекратился, продолжаю его в письме, посылаю Вам горячие слова приветствия и целую Ваши руки. Когда будет время, то как-нибудь закончив мысли, отправлю их Вам.
На Ваше подробное и большое письмо отвечаю коротким письмом.
Литература нашего народа для нас - золотой источник. Этим источником мы не успели воспользоваться, когда жили в Крыму. В эти работы надо будет в будущем вцепиться клещами. Сейчас не буду вдаваться в подробности плана предстоящих дел, но при встрече, я надеюсь, подробно обсудим и составим план.
В плане, написанном Вами, если не три части, то хотя бы фольклор Керченского района охватили - и то было бы неплохо. Поэтому Вы продолжайте в том же духе, о котором знаете. Я же попробую поговорить с издательствами. Если дела пойдут хорошо, напишу.
Мысль о создании крымско-татарского словаря очень верная, я всем своим существом присоединяюсь и поддерживаю Вашу инициативу. В словарь поместили бы этимологический раздел. Эта вещь должна нам очень пригодиться. Она играла бы большую роль в освещении истории и места, которые занимает наш язык среди других языков, и его роль.
Ладно, будем живы, возьмемся за работу. Наша работа зависит от людей, от вас. Ходьба двух, пяти человек не играют роли. Вы, сам народ, должны собрать 100 тысяч слов.
Всем привет.
Ваш ученик БАСЫР.
27/09/1957.
|
Уважаемый АБДУРАМАН оджам!
Ваше письмо получил. Обрадовался. Рад, что Вы согласились отдать в Библиотеку Ленина, после обработки, части собранного фольклора. К этой работе надо приступить безотлагательно. Вещи, которые попадают в библиотеку Ленина - не пропадают после депонирования11.
Вы спрашиваете о новостях, касающихся дела нашего народа. Этот вопрос существует не только у Вас, но и у всего народа. В нашем деле нет никаких новостей; солнца не видно, а свет луны уводит нас в сторону. Наше дело - старая лохань, старый таз. Мы в этом деле показываем большую неорганизованность и пассивность. Желание и стремление имеется в словах, но не на деле. Здесь пятью-десятью людьми дела не решить. В этом деле нужна заинтересованность, работоспособность масс. Если мы из каждой семьи не напишем три-пять писем, от имени всего народа двести тысяч писем на стол не положим - о том, как мы хотим вернуться на родину, если каждый не объяснит по-своему, как он это понимает - этот вопрос никак не будет решен.
У нас постоянно - "единство, единство, рассказать разумно, просить "реабилитируйте нас",- но если при этом не прививать привычки, воспитанные родителями и дедами, не взять их в свои руки, то ни за двадцать, а за сто лет не вернемся. Ребенка, который не плачет, к груди не прикладывают. Как слепой, как калека без ноги, как глухой несут свои страдания каждый день, так и мы будем нести свои страдания по родине, и, искупая грех, заработаем себе благословение. Это дело ты не сделаешь, я не сделаю - КТО СДЕЛАЕТ?
Всем привет.
Ваш ученик БАСЫР
С майскими праздниками!
25/IY-1965 г.
|
Примечания
1 Свои работы Абдураман Бариев подписывал - "Бари" или "Аджимендили".
2 Основные биографические сведения об А.Бариеве взяты из его автобиографической рукописи "Хатирелерим".
3 ГААРК, ф. Р-20, оп.3, д.113, л.42.
4 Рукопись написана на крымскотатарском языке кириллицей, общий объем - около 340 стр.
5 Эти сведения почерпнуты из биографической справки о Басыре Гафарове, подготовленной исследовательской группой фонда "Крымскотатарская инициатива" в рамках работы над проектом "Словарь диссидентов стран Центральной и Восточной Европы" (проект "Карта" (Польша)-НИПЦ "Мемориал" (Москва).
6 Б.Гафаров ошибается. Бариев был мобилизован в Красную армию в августе 1941 года.
7 Басыр Гъфар. Фольклор джыларымыздан бири акъкъында. // Ленин байрагъы. Октябрь 18, 1969 сен.
8 Письмо представителей крымскотатарской интеллигенции на имя Д.Шепилова (зарегистрировано в Приемной ЦК КПСС в марте 1957 г.), подписанное писателями Ю.Болатом и К.Решидовым, филологом Б.Гафаровым, журналистом А.Озенбашлы, руководителями партизанского движения в Крыму в период войны М.Селимовым, Р.Мустафаевым, Б.Османовым, И.Хайруллаевым, хранится в Российском государственном архиве новейшей истории (ф.5, оп.31, д.56, л.149-150); коллективное письмо на имя Н.Хрущева с просьбой о встрече (июль 1957, среди подписантов фигурирует и Басыр Гафаров) - там же (ф.5, оп.31, д.56, л.160-161). Обращение крымскотатарских военнослужащих опубликовано в приложении к моей статье "Стереотипы советского времени и их ретрансляция в постсоветском информационном пространстве" (Кримськи студii.2002. №3-4. С.44-66; см. также на сайте "Крым и крымские татары" и на сайте Центра информации и документации крымских татар )
9 Крымскотатарская поговорка, смысл которой в данном контексте означает - "в нашем деле нет никаких перемен".
10 Джавтобе (Джав-тебе) - населенный пункт в Петровской волости Феодосийского уезда (после 1948 года и до настоящего времени - село Вулкановка).
11 По-видимому, передача упомянутых материалов в Библиотеку им. Ленина не состоялась. Во всяком случае, в каталогах РГБ эти материалы мне обнаружить не удалось.
|
