На становление независимой российской государственности (после 1480 г.) нельзя смотреть как на процесс, имевший только европейские черты и абсорбировавший только европейский политический опыт. Государство и право, общество и общественное сознание, равно культура и быт Руси-России продолжали и после ликвидации зависимости от Джучиева улуса (Золотой Орды) развиваться под влиянием трех основных начал: в первую очередь - автохтонных киевско-владимирских - традиций, во вторую - европейских, в третью - ордынских. Не может быть никакого спора в том, что по мере движения Руси-России от стояния на реке Угре к обозначенным Полтавой (1709 г.) рубежам все более усиливалась европеизация всех сторон жизни русского общества, но столь же достоверно зримое присутствие в нем ордынского наследия за это время. Притом и остаточное, и репродуктивное ордынское влияние столь естественно вписывалось в формулы нового политического словаря, предметные и процедурные формы обновляющейся государственности, ее символику, что мы не видим никаких признаков отторжения "чуждого" опыта. Напротив, еще в XVII в. к абсорбированным за XIII-XVI столетия формам политического имиджа "по ордынскому образцу" продолжают прибавляться формы позднеордынского, точнее, постордынского происхождения1.
Сложившийся к концу почти 250-летнего вассально-сюзеренного ("союзного" по Л. Н. Гумилеву) сосуществования Руси и Орды высокий уровень нормативной адаптации характеризовался, в частности, отсутствием различия между "своим" и "чужим" в восприятии форм политического имиджа - за редким исключением. Под исключение попала та часть опыта, которая символизировала зависимость от Орды (целованье басмы и пр.), хотя, по меньшей мере, две традиции непаритетного свойства остались: "челобитная" формула обращения великих князей и царя Ивана Грозного к ханам Крыма (до третьей четверти XVI в.) и выплата поминков им же (до 1685 г.)2.
Принадлежность великокняжеского "челобитья" к ордынскому наследию в политической культуре московского правящего дома никогда не оспаривалась в исторической литературе, но и ордынское происхождение поминков ("тыша" - по терминологии бахчисарайского двора) никогда не признавалось. Историки, касавшиеся этого сюжета, в лучшем случае ограничивались проведением параллели между поминками XVI-XVII вв. и данью за более ранний период в Золотую Орду3. Многие историки тяготели и тяготеют к той точке зрения, что изначально поминки являлись подарками, позже, со второй половины XVI в., превратившимися "в своего рода дань, которая вымогалась при всяком удобном и неудобном случаях"4. Такое понимание сущностных свойств рассматриваемого явления, равно и уподобление его предшествующему родственному явлению, не учитывает, на наш взгляд, терминологической, функциональной и правовой преемственности между ранними и поздними поминками.
Суть нашей версии состоит в том, что за все время документально подтверждаемого существования поминков, т. е. за 1474-1685 гг. (или за 1474-1700 гг., если учитывать срок сохранения обязательств) не наблюдается трансформации основного правового содержания поминков. Иначе говоря, не меняется их качественная определенность, которая позволяет считать их целостным явлением, а сущность этого явления категорировать как дань или, принимая во внимание их основное предназначение, как дань - откуп5.
Качественная устойчивость явления хорошо отразилась в устойчивости его наименования, т. е. в важнейшем формальном признаке. С конца XV по конец XVII в. слово "поминки" (либо в сочетании с другими терминами, либо без них) обязательно присутствует в терминологии, употреблявшейся русской стороной для обозначения выплат Крымскому ханству6 Крымская сторона, насколько это можно проследить по татароязычным документам, в качестве основных неизменно употребляла термины "тыш" и - параллельно с московской канцелярией - "казна"7. В то же время русская лексическая оболочка явления не оставалась неподвижной. Она менялась в зависимости от изменения материально-денежного содержания поминков и перемен в соотношении сил между Русским государством и Крымским юртом. Самые ранние посольские книги (ранние по содержанию, а не по времени написания) знакомят нас с двумя основными терминами, применявшимися в последней четверти XV - первой четверти XVI в.: первый из них - "девятные поминки", второй - "поминки". Оба эти термина относились к одной и той же ежегодной выплате, отправлявшейся в Крым. Категорийное значение имел термин "девятные поминки"; термин "поминки" в то время являлся вспомогательным. Он либо подменял ведущий номинатив, либо в связке с терминами спецификации использовался для обозначения дополнительных выплат. "Дати девятные поминки, а потайных поминков не давати", "А что послано.. ко царю поминков девяльных и запросных... "8 - таковы типичные образцы сочетания основного и вспомогательных наименований выплат в наказах послам от великих князей Ивана III, Василия III к ханам Менгли-Гирею и Мухаммед-Гирею.
"Девятные поминки" имели своими адресатами не только крымских ханов. Легко пересекая хронологический рубеж 1480 г. (вывоз поминков в Крым тогда не прерывался), они выводят исследователя к ордынским корням своей эволюции, ибо их главными получателями в XIII-XV вв. были ханы Золотой Орды. Особенность их состояла в том, что эти обязательные ежегодные подношения ордынским властителям первоначально включали в себя (в соответствии с традициями ханского двора) девять предметов и символизировали личную вассальную зависимость великого князя от джучидов9. С какого времени "девятные поминки" стали вывозиться в Крым - установить с исчерпывающей достоверностью вряд ли возможно, но сообщение Г.Котошихина, связывавшего это событие с соответствующим указанием митрополита Алексия (середина XIV в.)10, следует признать правдоподобным. Крымский улус приобрел к тому времени достаточное влияние, чтобы получить согласие хана всей Орды на девятную форму выражения иерархической субординации между московскими князьями и крымскими владетелями.
К концу XV в. "девятные поминки" утратили тот свой признак, от которого происходило их название, и могли включать в себя не девять предметов, а другое их число или деньги. Определение "девятные" постепенно выпадает из термина. Не исключено, что выпадение слова "девятные" было в значительной мере обусловлено также нежеланием русской стороны использовать словосочетание, напоминавшее о вассальной связи великих князей с домом чингизидов.
Такое предположение находит косвенное подтверждение во вводе русской стороной в дипломатический словарь нового термина - "жалованье". Так в конце XV в. московский двор стал называть ту часть поминков, которая шла придворным крымского хана и принцев11. (В этом нововведении наглядно выразилось стремление русской стороны к протокольному перечеркиванию непаритетных традиций, хотя поминки время от времени по-прежнему назывались девятными, сохранялись "челобитья", а дипломатический протокол и этикет оставались непаритетными12).
В середине XVI в. в московскую дипломатическую лексику входит словосочетание "легкие поминки", которым обе стороны обозначали посольские дары. В русской посольской практике этот термин заменил ранее практиковавшийся "поминок" - подарок хану, другим Гиреям и придворным, вручавшийся гонцами или второстепенными посольствами13.
Наиболее значимым исходным условием трактовки поминков как дани является наличие признака регулярности выплат. Традиционно начало регулярных выплат из Москвы в Крым возводится либо к первому десятилетию правления Романовых - так у М.Н.Бережкова14, либо к четвертому десятилетию правления Ивана Грозного (В.Д.Смирнов)15. Поскольку приведенное выше свидетельство Г.Котошихина столь же легко может быть поставлено под сомнение, сколь легко и принято, то автору этих строк для приближения к правильному ответу представлялось целесообразным проследить по сохранившейся от XV-XVII вв. посольской документации, насколько далеко уходит в прошлое хронологическая вертикаль ежегодных выплат. Достаточно длительное изучение наказов, статейных списков, посланий и шертных (договорных) грамот фонда "Сношения России с Крымом" в РГАДА позволило установить, что нисхождение по документально обеспеченной хронологии поминков заканчивается на том рубеже, на каком заканчиваются сохранившиеся документы русско-крымских отношений - рубеже 1474 года.
Ежегодное отправление "великого" или "большого" посла с "девятными поминками" - норма русско-крымских отношений того времени. Невыезд посла в Крым рассматривался обеими сторонами как исключительное явление, за которым и на деле каждый раз стояли чрезвычайные обстоятельства, прежде всего - невозможность проезда в Крым из-за интенсивных разъездов по степи отрядов орды Ахмата. "Твои казны к нам поминки по обычею идут"16 - обычная формула посланий первых лиц Крыма в Москву за последнюю четверть XV в. и более позднее время.
В годы правления Василия III отправка поминков и их размер регламентировались русской стороной в зависимости от лояльного отношения крымцев к интересам Москвы в международных делах. Заметно желание русского правительства ликвидировать практику ежегодных выплат, но на формальный отказ оно не решилось ни тогда, ни позже- Напротив, по известным свидетельствам в течение XVI в. русским монархам пришлось трижды письменно подтвердить обязательства по поминкам: в 1521 г.-Василию III (ему удалось вернуть запись), в 1539 и 1576 гг: -- Ивану Грозному17. В последнем случае Иван Васильевич писал хану Девлет-Гирею: "И поминки к тебе своим послом пошлем и вперед учнем посылать такова," каковые мя к тебе. брату своему, преж того хотели послати..."18. (В 1577 г/это обязательство было подтверждено19.)
Общей чертой относящихся к XVI в. обязательств является их юридическая незавершенность: ни одно из них не вошло в признаваемый русской стороной шерт хана. Хотя крымская сторона предпринимала попытки включения в шертную грамоту соответствующих формулировок, как это сделал в 1539 г. хан Саиб-Гирей, Тогда правительство Елены Глинской ответило, что посылать поминки будет, но непригоже к шертной грамоте указывать, какие именно20.
В начале XVII в. правовой статус дани - откупа поднялся на договорной уровень. В 1615 г. обязательство ежегодной выплаты, включенное в текст шерти, было признано русским монархом и признавалось в последующие десятилетия. Но срывы в отправлении поминков случались и позже. Три "неоплаченных" года за первую половину столетия отметил А. А. Новосельский21. На вторую половину столетия, по нашим наблюдениям, приходится беспрецедентный перерыв в вывозе поминков: с 1658 по 1680 г. С 1681 г., когда был заключен Бахчисарайский мирный договор, вывоз возобновился и продолжался до 1685 г. В течение последующих 15 лет Россия, находясь в состоянии войны с Крымом и Турцией, искала приемлемую форму отказа от обязательств по поминкам. В частности, в 1692 г. Россия предприняла попытку заключить сепаратный мир с Крымом, и. в проекте мирного договора, с которым отправились в Бахчисарай подьячий Айтемиров и толмач Кучумов, было записано: "Годовой казне по росписи впредь не быть, оставить то во всем"22.
Судьба крымской казны была решена турецко-русским Константинопольским мирным договором 1700 г. Один из его пунктов, с трудом давшийся русским дипломатам, гласил: "А понеже государство Московское самовластное и свободное государство есть, дача, которая по се Время погодно давана была крымским ханам и крымским татарам, или прошлая, или ныне, впредь да не будет должна от его священного царского величества Московского даватись. ни от наследников его..." 23.
Материальный объем поминков за XV-XVI вв. не поддается точной оценке. Содержание поминков начала XVI в. в денежном выражении косвенно можно установить по запросу хана Мухаммед-Гирея от 1519 г. Он просил 30 тыс. алтын московскими деньгами, т. е. сумму, близкую к 1 тыс. рублей24. Если трансполировать соотношение поминков и запроса, наблюдаемое в конце века, на его начало (1:1. 1:2). то рядовые поминки в 1519 г, могли составлять от 500 до 1 тыс. рублей. К концу века совокупный объем казны заметно возрос. В 1582 г, он составил 12 тыс. рублей (без учета доли хана и калги , так как начало именной росписи утрачено), в 1593 г.-27 тыс. рублей25
За Смутное время каких-либо прямых свидетельств о размере выплат не сохранилось26. В 1614-1615 гг. он составлял 7-8 тыс. рублей, к середине столетия возрос до 12,5 тыс. рублей, в 80-х годах составил 14 тыс. 715 рублей27. Если перевести эти суммы в какой-то однородный товар, скажем, в лошадей, то получается что ежегодно из России в Крым перегоняли табун в тысячу голов.
Вещественное содержание поминков за 1474-1685 гг. эволюционировало незначительно. Меха, моржовый клык и деньги - основные компоненты выплат - присутствуют в них в различных соотношениях почти все это время. Денежная часть поминков росла более динамично, нежели материальная; наряду с политической конъюнктурой на их рост в рублевом исчислении влияла постоянно действовавшая инфляция28.
За практикой выплаты поминков в разное время просматривается различное сочетание мотивационных факторов, причем необходимость откупа от набегов не всегда доминировала среди них. В последней четверти XV в., на наш взгляд, на первом месте находился инерционный фактор: поминки шли по обычаю. Противостояние Менгли-Гирея Казимиру и Ахмату было обусловлено не поминками из Москвы, а долгосрочными интересами юрта, подталкивавшими его к союзу с Москвой. Особый мотивационный фактор возник после взятия Казани и Астрахани русскими войсками: русская сторона предложила, а крымская после длительного сопротивления согласилась на надбавки к ранее имевшим место наибольшим поминкам в уплату за согласие Крыма на переход волжских ханств под юрисдикцию России29.
В первой половине и середине XVII в. несколько раз открыто заявляет о себе мотивационный фактор "побуждения к союзу" - когда добавочные поминки выплачивались за предполагаемые боевые действия крымской конницы против Речи Посполитой или предполагаемый отказ от действий в пользу той же Речи Посполитой (1617-1622, 1654-1657 гг.)30. Надбавки к поминкам 1681-1685 гг. и само согласие России выплачивать их после 23-летнего перерыва должны были закрепить Бахчисарайский мирный договор и, соответственно, переход Левобережной Украины под руку царя31.
Поминки - "тыш", их возникновение, эволюция и отмирание принадлежат к тем редким феноменам истории, которые скрепляют своим именем далеко отстоящие друг от друга эпохи и оттеняют изменчивость исторического процесса загадочностью постоянства. Несмотря на свою уникальность , они аккумулируют в себе грандиозный опыт сосуществования Руси - России со степным миром. Длительнейшая история поминков - "тыша" полна парадоксов (и этим особенно интересна для историка). Она имеет свой конец - с прологом (1685 г.) и эпилогом (к вопросу о поминках Россия и Крым возвращались и в первой половине XVIII в.), но не имеет начала. Ее пишут два автора: Россия и Крым, и у каждого свое название этой многовековой драмы и свое толкование. На каждом новом витке истории в нее включаются новые мотивы, но всегда присутствует один постоянный: инерция обычая. Парадоксальна развязка диалога-спора двух стран вокруг "девятного" наследства: посредником между участниками выступает османский падишах, предки которого выдержали спор с чингизидами, потомки - едва не проиграли спор с домом Романовых.
Литература
1 К первым следует отнести ряд элементов парадных церемоний, элементы протокола и лексические кальки посланий, жалованных грамот великих князей, влияние чингизидского двуглавого орла на возникновение аналогичного знака на Руси. См.об этом: А.Рихтер.Нечто о влиянии монголов и татар на Россию. СПб.,1822; А.А.Бобровников. О монгольских надписях на русских актах // Известия РАО. СПб.,1861,т.III,с.19-29; А.В.Орешников. Материалы к русской нумизматике до царского периода. Древнейшее русское изображение двуглавого орла // Труды Московского нумизматического общества. М.,1899,т. II,вып.I,с.11-14; С.А.Белокуров.О Посольском приказе. М., 1906.,с.93-94; Н.И.Веселовский.Заметки по истории Золотой Орды. Пг., 1916. С. 15; Он же. Погрешности и ошибки при издании документов по сношению русских государей с азиатскими владельцами. СПб., 1910; О и же: Татарское влияние на посольский церемониал в московский период русской истории. СПб., 1911; Фасмер Р. О двух золотоордынских монетах // Записки коллегии востоковедов. Л., 1926-1927. Вып. II. С. 109-112; А.Соловьев.Великая, Малая и Белая Русь // Вопросы истории.1947,№7., с.33; М.А.Усманов.Жалованные акты Джучиева улуса XIV-XVI вв.Казань,1972,с.195-202,293-294; А.С.Демин. Элементы тюркской культуры в литературе древней Руси XV-XVII вв. (К вопросу о видах связей) // Типология и взаимосвязи средневековых литератур Востока и Запада. М.,1974,т.2.с.517-539; Л.И.Ремпель. Искусство Руси и Восток как историко-культурная и художественная проблема // Искусство Среднего Востока. М., 1978,с.212-254; Ham mer-Purgstall J. von. Geschichte der Goldenen Horde in Kipschak, das ist der Mongolen in Russland. Amsterdam, 1979, s.409-412; В.А.Дьяков О научном содержании и политических интерпретациях историософии евразийства // ж.Славяноведение,1993,№ 5,с.101-115. Из форм постордынского происхождения наиболее примечательны тугра (герб восточного образца) российских самодержцев XVII ст. и протокол тюркоязычных посланий самодержцев восточным монархам. См.об этом: С.Ф.Фаизов. Восточный герб России // ж. Жизнь национальностей,1993, №1, с.46-47. Поздняя российская тугра - императора Николая I - отмечена и описана польским историком 3.Абрахамовичем: Abrahamоwiсz Z. La tughra ottomane de I'em-pereur de Russie // Turcica. T. VIII / 1.1976,p.231-245.
2 Дата последней выплаты установлена В.А.Артамоновым: Артамонов В. А. О русско-крымских отношениях конца XVII - начала XVIII вв. // Общественно-политическое развитие феодальной России. Сб.ст.М.,1985,с.75.
3 См., в частности: Смирнов В. Д. Крымское ханство под верховенством Отоманской Порты до начала XVIII в СПб.; Казань, 1887. С. 427; Korpeter С. М. Ottoman Imperialism During the Reformation: Europe and the Caucasus. New York, 1972. P. 8.
4 Ханство Крымское // Энциклопедический словарь. Ф. А. Брокгауз, И. А. Ефрон. СПб., 1903. Т. XXXVII. С. 52; См. также близкую точку зрения у М. Н. Бережкова: Бережков М.Н. План завоевания Крыма, составленный в царствование государя Алексея Михайловича ученым славянином Юрием Крижаничем. СПб.. 1892. С. 25; Он же. Крымские шертные грамоты. Киев, 1894. С. 18-19. К. В. Базилевич и А. М. Сахаров считали поминки "подарками", А. А. Новосельский употреблял два обобщающих термина: "поминки" и "казна", которые, однако, "выплачивались".. Регулярные выплаты за XVI в. не были им хронологически локализованы. Н. А. Смирнов категорировал выплаты как "поминки", "дача", X. Гюрсель - как "тыш", "выход", "дача". См.: Смирнов Н. А. Россия и Турция в XVI-XVIII вв. М.. 1946. Т. I.С. 119-120, 166; Новосельский А. А. Борьба Московского государства с татарами в XVII в. М.; Л., 1948. С. 436; Базилевич К. В. Внешняя политика Русского централизованного государства. Вторая половина XV века. М.. 1952. С. 118-119; Сахаров А. М. Крымское ханство // Советская историческая энциклопедия. М.,1965. Т. 0. С. 207-208; Giirsel H. Tarih boyunca Turk-Rus iliskilerli. Istanbul, 1968, S. 40.
5 См. также: Фаизов С.Ф. Эволюция дани-откупа во взаимоотношениях Русского государства и Крымского ханства в последней четверти XV-XVII вв. (Терминологический, юридический и функциональный аспекты) // Славяне и их- соседи. Тезисы XI конференции. М., 1992, с. 64-67.
6 РГАДА. Ф. 123. On. 1. Кн. 1. Л. 32, 49 238; Кн. 2. Л. 42 об., 49-49 об.; Кн 3 Л. 33 об., 38-38 об.; Кн. 5. Л. 217-218 266; Кн. 8. Л. 595-595 об., 616-617; Кн. 11 Л. 364 об.- 365, 376 об.- 377; Кн. 14. Л. 14 73-76; Кн. 15. Л. 109 об.- 110, 200; Кн. 22 (целиком); 1593. Д. 29; 1606. Д. 2.; 1655 Д. 14. Л. 84, 276; 1681. Д. 19. Л. 75-79, 94; 1692. Д. 1. Л. 13-15. Во внутреннем дипломатическом обиходе московский двор употреблял применительно к поминкам также термины "дача", "дань". См.: Сл. РЯ XI-XVII вв. Вып. 4. С. 178; Татищев В. Н. История Российская. М.: Л., 1966. Т. VI. С. 270.
7 Вельяминов-Зернов В., Фаизханов X. Материалы для истории Крымского ханства. СПб., 1864. С. 27, 33, 37, 137-147, 160-189, 204-222, 231, 346.
8 РГАДА. Ф. 123. On. 1. Кн. 2. Л. 49- 49 об.; Кн. 5. Л. 266.
9 С дарами поминки не отождествлялись: по сообщению летописца, в 1382 г. великий князь Дмитрий Иванович послал хану Тохтамышу "дары и поминки". (Насонов А. Н. Монголы и Русь. История татарской политики на Руси. М.; Л., 1940. С. 136).
10 Котощихин Гр. О России в царствование Алексея Михайловича // Бунташный век. М.. 1983. О. 450. Та же точка зрения отразилась в рукописи книги современника Котошихина - Ю. Крижанича "Политика". См. об этом: Бережков М. Н. План завоевания Крыма. С, 49-50.
11 См.: Шмидт С. О. К характеристике русско-крымских отношений второй четверти XVI в. // Международные связи России до XVII в. М., .1961. С. 371-373; Сборник Русского исторического общества. СПб.. 1884. Т. 4. С. 203; Там же. СПб., 1895. Т. 95. с. 59, 138, 185.
12 О сохранении непаритетного протокола и этикета до конца XVII ст. см.: Артамонов В. А. Указ. соч. С. 76, 85; РГАДА. Ф. 123. On. 1. 1692. Д. I. Л. 18-19 (об изменении титулования хана в договорной грамоте, написании посланий к хану на русском языке, замене кормленой печати на большую государственную при заверке посланий в Крым).
13 РГАДА. Ф. 123. On. 1. Кн. 1. Л. 32, 39 (упоминания термина "поминок"); Кн. 8. Л. 617 об.: Кн. 11. Л. 357; Кн. 14. Л. 200, 389 (упоминания "легких поминков").
14 Бережков М. Н. Крымские ... С. 19.
15 Смирнов В. Д. Указ. соч. С. 427.
16 РГАДА. Ф. 123. On. 1. Кн. 3. Л. 55- 55 об., 59-59 об.; Кн. 8. Л. 145, 560 об.; Кн. 15. Л. 74 об.; 1580. Д. I. Л. 1-8.
17 Грамота Василия III была передана Мухаммед-Гиреем рязанскому наместнику Хабару Симскому и осталась у последнего. См. об этом: Герберштейн С. Записки о Московии. М., 1988. С. 174-175; Смирнов И. И. Восточная политика Василия III // Исторические записки. 1948. № 27. С. 44-45; Соловьев С.М. История России с древней-ших времен. М., 1960. Кн. III. С. 266
18 РГАДА. Ф. 123. On. 1. Кн. 14. Л. 340 об. "Каковые ... преж того хотели послати", т.е. с Ф. И. Салтыковым-Морозовым в 1565 г. и равные "Саиб-Гиреевым поминкам". (Там же. Кн. 11. Л. 365-366).
19 Там же. Кн. 14, Л. 390 об.
20 Там же. Кн. 8. Л. 595.
21 Новосельский А. А. Указ. соч. г 437-439
22 РГАДА. Ф. 123. On. 1. 1692. Д. 1. Л. 31.
23 Письма и бумаги Петра Великого. СПб., 1887. Т. 1. С. 375.
24 РГАДА. Ф. 123. On. I. Кн. 5. Л. 322. Для приближения к верному представлению об объемах выплат в конце XV в. небезынтересно наблюдение П. Н. Павлова о совокупном объеме "выхода" из Москвы в Крым, Казань, Астрахань и "Царевичев городок" (вероятно, будущий Касимов) в 1000 рублей. (Павлов П. Н. К вопросу о русской дани в Золотую Орду // Ученые записки Красноярского педагогического института. Красноярск, 1958. Т. 13. Вып. II. С. 107).
25 РГАДА. Ф. 123. On. 1. 1582. Д. 1 (наиболее ранняя из сохранившихся росписей поминков); 1593. Д. 29; 1601. Д. 2. Л. 110.
26 Лжедмитрий I писал в Крым в 1606 г. по поводу недостаточности адресованных ханскому двору поминков, что больше того "послать нечево" (РГАДА. Ф. 123. On. 1. 1606.Д. 2. Л. 5).
27 Артамонов В. А. Указ. соч. С. 75; Новосельский А. А. Указ. соч. С. 439.
28 Посольский приказ по требованию крымской стороны учитывал инфляцию, вычисляя сумму денежных выплат. В частности, в 50-х и 80-х годах XVII в. выплата исчислялась с учетом курса золотого в Крыму (РГАДА. Ф. 123. On. 1. 1657. Д. 13. Л. 22-31; 1681. Д. 19. Л. 75-76, 140-141; 1685. Д. 27. Л. 38-40).
29 Там же. Кн. 11. Л. 318 об., 365-365 об.. 367-367 об.; Кн. 14. Л. 304, 347 об., 383, 390 об.-.391; Кн. 15. Л. 73-75 об., 202.
30 Новосельский А. А. Указ. соч. С. 80-106; РГАДА. Ф. 123. On. 1. 1654. Д. 2. Л. 26-29, 103; 1655. Д. 14. Л. 5-6, 84-88; 1656. Д. 10. Л. 72, 276-277; 1657. Д. 13. Л. 23-24, 62, 173; 1657. Д. 14. Л. 47, 60-66.
31 В 1658-1670, 1672-1681 гг. Россия и Крым находились в состоянии войны. Мирный договор 1670 г. между ними просуществовал два года, но поминки, доставленные на границу, не были отправлены оттуда в Крым из-за несостоявшейся размены посланниками. См. об этом: Максимов Н. Н. Проект русского наступления на Крым в годы польско-турецкой войны (1672-1676) // Славянский сборник. Саратов, 1993. Вып. 5. С. 77-90; Фаизов С.Ф. Неизвестная страница из предыстории отставки А.Л.Ордина-Нащокина // Там же. Саратов. 1985. Вып. 3. С. 66-76; Он же. Участие России и Крымского ханства в польско-турецкой войне 1672-1676гг. (Обзор боевых действий) // Там же. Саратов, 1993. Вып. 5. С. 98-116; РГАДА. Ф. 123. On. 1. 1672. Д. 1. Л. 23, 36, 39.
Публикуется с личного разрешения автора.
|
