Рефат Аппазов

Знакомство с Рефат агъа я считаю одним из самых больших везений своей жизни. Это случилось ровно десять лет назад – в сентябре 2000 года, и после этого мы общались – правда, в основном конечно по телефону – едва ли не каждый день. Аппазов – один из самых замечательных людей, которых мне довелось встретить – поразительный интеллект в нем сочетался с редкой скромностью и какой-то нездешней интеллигентностью, до последних дней сохранившейся способностью учиться и по-детски удивляться всему новому.

Признаюсь, более всего поражал меня его интеллект. Его совершенный разум, эдакий универсальный инструмент - был создан для решения каких-то немыслимо сложных, экстратрудных задач – как технических, так и гуманитарных.

В последний раз мы виделись с ним в Крыму – в марте 2008 года Рефат агъа презентовал второе издание своей книги – «Следы в сердце и в памяти», и как всегда поражал ясностью ума, прекрасной памятью и живостью суждений. Но, увы, через месяц, уже будучи в Москве, я позвонила ему – и он впервые за много лет нашего знакомства не смог подойти к телефону. А 18 апреля 2008 года Рефат агъа не стало.

Вспомним этого выдающегося крымского татарина.

Рефат Аппазов родился в 1920 году в Симферополе, а школу окончил в 1939 году в Ялте. Поступил учиться в знаменитое Московское Высшее техническое училище им. Баумана, факультет боеприпасов которого окончил в 1946 году. По направлению Аппазов попал в бывший артиллерийский завод в Подмосковном городе Калининград (станция Подлипки), который перепрофилировали в Научно-исследовательский институт по ракетной технике. Последовала полугодовая командировка в Германию для изучения трофейной техники, в частности, баллистической ракеты дальнего действия ФАУ-2, где он познакомился с будущим главным конструктором Сергеем Павловичем Королевым. Встреча эта оказалась для Аппазова судьбоносной. На этом предприятии Рефат агъа проработал всю жизнь, из них первые 20 лет под руководством Королёва. Участвовал во всех его разработках, начиная с копирования немецкой ракеты ФАУ-2 и первой управляемой ракеты дальнего действия Р1, а закончил созданием ракетно-космического комплекса "Энергия-Буран", участвовал в создании первой ракеты с атомным зарядом, первого искусственного спутника Земли, первой межконтинентальной ракеты и конечно же - первого космического полёта Юрия Гагарина… Первые твёрдотопливные ракеты стратегического назначения, ракеты, стартующие с самоходных установок и с подводных лодок, первые спутники-разведчики, первые спутники связи, первые полёты к планетам Солнечной системы – к Венере и Марсу, первые полёты в сторону Луны и мягкая посадка на её поверхность, создание пилотируемых и транспортных кораблей - на протяжении долгих лет эта работа составляла, как выразился сам Рефат агъа, «основной стержень» его интересов.

По душе была ему и преподавательская деятельность. Сначала Аппазов был привлечён Королёвым для ведения практических занятий на Высших инженерных курсах при МВТУ им. Баумана, затем подменял его на лекциях, которые он читал студентам МВТУ. После этого два или три года сам читал курс. В 1959 году в Московском авиационном институте организовали кафедру по его специальности, Аппазов стал преподавать здесь - и эта работа продолжалась целых 34 года. Читал курс по проектированию, теории полёта, баллистике ракет, вёл курсовые работы, дипломное проектирование, был членом Учёного совета. Здесь он получил звание профессора. Работа эта нравилась: она отвлекала от напряжённой производственной деятельности, позволяла уделить внимание академической работе, ощутить дух и интересы молодежи, к которой Рефат агъа всегда относился с большой симпатией...

Конечно же, в его – внешне благополучной жизни - были трудные моменты, связанные с национальностью – крымский татарин. Участь спецпереселенца его миновала, но был период, когда он не имел возможности пользоваться материалами, имеющими гриф "совершенно секретно" и "особой важности". Доходило до абсурда, нелепости… Сотрудники, работавшие под его руководством, к этим материалам были допущены, а Аппазов – нет. Но работы надо было вести, и ему ничего не оставалось, как пользоваться ими нелегально, не оставляя нигде своей подписи. Технические отчёты, тома проектов, материалы к лётным испытаниям, выпущенные его подразделением, подписывали его подчинённые и вышестоящие начальники, а фамилии Аппазова на них не было. Наступил момент, когда он мог оказаться в лучшем случае за воротами, а скорей всего в совсем непрестижных местах, хотя никаких грехов, кроме того, что он был крымский татарин, за ним не числилось. И только личное поручительство Королёва перед могущественным Лаврентией Берией спасло его от худшей участи. Об этом Аппазов узнал много позже. Ему трижды отказывали в приёме в аспирантуру из-за принадлежности к крымским татарам, он был пять раз исключён из списков, представленных предприятием на присуждение Ленинских и Государственных премий.

В течение многих лет Рефат Аппазов был оторван от своего народа, но... – никогда не забывал своих корней. Вот как рассказывал об этом сам Рефат агъа: «Я никогда не переставал чувствовать себя крымским татарином. Это – чувство, впитанное с молоком матери, вошедшее в сознание с родной речью, с природой крымской земли, с источниками и воздухом родного края, с нашими песнями и танцами. Как бы хорошо я не относился к русской культуре, к научным и иным достижениям России, к её языку, народным традициям и иным её характеристикам, я всегда испытывал чувство одиночества. Долгие годы рядом не было ни одного человека, с которым можно было бы поговорить на родном языке… Когда я однажды случайно услышал по радио в исполнении ныне почти забытого народного артиста СССР, солиста Большого театра Павла Лисициана армянскую песню "Эльмас", мелодия которой почти точно совпадала с известной у нас "Эльмаз", у меня градом полились слёзы. То же самое стало повторяться всякий раз, как только в какой-либо телепередаче показывали Ялту или морское побережье Крыма. К чувству одиночества добавлялось чувство полной обречённости, временами терялась даже уверенность в своей способности продолжить работу, в которую был страстно влюблён. Наступали периоды полной депрессии, отчаянья, угнетённого состояния, из которых, казалось, не будет выхода. Иные люди находили выход из подобного состояния в алкоголе, но я, Слава Аллаху, совсем не любил и не умел пить. Иногда я чувствовал нечто подобное комплексу вины перед своим народом за то, что меня не коснулись ни депортация, ни репрессии. Затем опять целиком поглощала работа, интереснее, увлекательней которой не было ничего на свете. Многие годы единственной информацией о моем народе для меня была газета "Ленин байрагъы", но в ней ничего не говорилось ни о судебных процессах над крымскими татарами, ни о нарастающем движении за восстановление прав».

Начало активной общественно-политической деятельности Рефата Аппазова – уже как патриота своего народа - относится к 1987 году, точнее – к моменту публикации документа о результатах работы Государственной комиссии, работавшей по проблемам крымских татар под руководством Громыко. Этот циничный документ перевернул всё его нутро. «Мне стало ясно, - говорит Аппазов, - что я не могу сидеть сложа руки. К чёрту вдруг полетела моя "закрытость", связанная с местом и характером работы, другие условности, связывавшие мои руки. Не имея в то время в Москве ни одного знакомого человека из крымских татар, через переписку с газетой "Ленин байрагъы" удалось установить первые связи. В то время я не имел никакого представления о существовании разных направлений в движении крымских татар. Поэтому несколько раз попадал в нелепые ситуации, пока не разобрался, кто есть кто, каковы принципиальные позиции лидеров о методах борьбы. Отношение ко мне вначале было довольно настороженное, чуть ли не как к "посланнику" известных структур. Затем всё наладилось, пригодились и мои знания, и умение разбираться в сложных, неоднозначных ситуациях, а главное – искреннее намерение оказать своему народу максимально возможное содействие в решении главной проблемы – возвращения на Родину.

Гульнара Бекирова и Рефат Аппазов

Рефат агъа активно участвовал в деятельности Московского землячества крымских татар, но мысли его конечно же всегда были в Крыму. Последний раз он был на родине за месяц до смерти. Он как будто прощался с Крымом…

Впрочем, это не совсем так. Рефат агъа Аппазов похоронен в Крыму, он все-таки вернулся на родину… Он с нами - в своих книгах, статьях, в нашей памяти, и все же его очень не хватает. Во всяком случае мне…