I. Сталинские депортации и послевоенная судьба Крыма. Переселенцы и спецпереселенцы

      11 мая 1944 г. (вскоре после освобождения Крыма Красной Армией) И. Сталин подписал Постановление Государственного Комитета Обороны о выселении всех татар с территории Крыма. Решение обвиняло "многих крымских татар" в измене Родине, дезертирстве из частей Красной Армии, оборонявших Крым, переходе на сторону противника, вступлении в сформированные немцами "добровольческие татарские воинские части", участии в немецких карательных отрядах, "зверских расправах по отношению к советским партизанам", помощи немецким оккупантам "в деле организации насильственного угона советских граждан в германское рабство, сотрудничестве с немецкими оккупационными войсками, создании "татарских национальных комитетов", использовании немцами "для целей заброски в тыл Красной Армии шпионов и диверсантов", - постановив выселить всех. ¹ Проект готовил член ГКО, народный комиссар внутренних дел Л. Берия. Возглавить "операцию" было поручено заместителям народных комиссаров госбезопасности и внутренних дел Б.З. Кобулову и А.С. Серову.
      17 мая в 5 часов вечера в кабинет первого секретаря Крымского обкома партии были вызваны председатель Президиума Верховного Совета Крымской АССР А. Менбариев и председатель Совнаркома И. Сейфулаев. Последний много лет спустя вспоминал: "Слово было предоставлено Кобулову, который зачитал Постановление ГКО СССР от 11 мая 1944<...> Он потребовал, чтобы руководство республики, актив вели себя достойно и показали пример организованности и дисциплины." ²
      В ночь с 17 на 18 мая "операция" началась. На товарную станцию подъезжали грузовики с людьми, которых загружали в товарные вагоны. Этапирование к местам поселения длилось около месяца и сопровождалось массовой гибелью депортируемых. В середине июня 1944 г. эшелоны с основной массой спецпереселенцев прибыли в Узбекистан. Многие переселенцы были определены на работу на строительство Фархадской ГЭС в г. Бекабаде, на рудники "Койташ" в Самаркандской области и "Ташкент-Сталинуголь", в колхозы и совхозы Ташкентской, Андижанской, Самаркандской области, Шахризябского, Китабского районов Кашкадарьинской области. В большинстве своем размещены они были в неприспособленных для жилья бараках, а на руднике "Койташ" вообще оказались под открытым небом. ³
      По данным Отдела спецпоселений НКВД, в ноябре 1944 г. в местах выселения оказались 193.865 крымских татар, из них в Узбекистане - 151.136, в Марийской АССР - 8.597, в Казахской ССР - 4.286, остальные были распределены "для использования на работах" в Молотовской (10.555), Кемеровской (6.743), Горьковской (5.095), Свердловской (3.594), Ивановской (2.800), Ярославской (1.059) областях РСФСР ⁴.
      Строительство новой жизни в Крыму - без крымских татар и выселенных в конце июня 1944 г. греков, армян и болгар⁵ - потребовало новых трудовых ресурсов. Решением от 18 августа 1944 г. в целях "быстрейшего освоения плодородных земель, садов и виноградников" ГКО признал необходимым переселить в Крым из различных областей РСФСР и Украинской ССР "добросовестных и трудолюбивых колхозников" - всего 51 000 человек в 17 000 крымских колхозов ⁶. Земли бывших татарских, болгарских и других колхозов, откуда были "произведены спецпереселения в 1944 г., с имеющимися посевами и насаждениями" передавались вновь организуемым колхозам переселенцев из областей России и Украины и закреплялись за этими колхозами в "вечное пользование" ⁷. Уже к 1 декабря 1944г. в Крым прибыло 64000 переселенцев, в т.ч. 30444 трудоспособных ⁸. (Несколько ранее, в июле 1944г . по районам был распределен крупный рогатый скот, овцы и козы, "принятые от спецпереселенцев в Крыму" ⁹).
      25 июня 1946 г. Верховный Совет РСФСР принял Закон, которым утвердил преобразование Крымской АССР в Крымскую область.¹⁰. В эмигрантских изданиях появился тезис о конце истории крымских татар в Крыму ¹¹. Подобный мотив уже возникал в историографии в 60-х гг. ХIХ в. после огромной по своим масштабам эмиграции крымских татар в 1854-1862гг., вызванной политикой вытеснения татар из Крыма, особенно во время и после Крымской войны ¹²12. Не случайно многие исследователи (Л.Алексеева, А.Каппелер, Э.Киримал, В.Коларж, Р.Конквест, П.Потычны, В.Стэнли Вардис, С.Червонная и др.) рассматривают депортацию 1944 г. как логическое завершение процесса "выдавливания" татар из Крыма, начавшееся со времени присоединения его к России в 1783 году.
      Стирание татарских черт с лица Крыма началось практически сразу же после депортации. В 1944-1948 гг. тысячи населенных пунктов, гор и рек полуострова, названия которых имели крымскотатарское происхождение, были заменены русскими. В сентябре 1948 г. на Научной сессии по истории Крыма было положено начало кампании по пересмотру истории Крыма, а после решений Объединенной сессии отделений истории и философии АН СССР по вопросам истории Крыма в мае 1952 г. началось целенаправленное переписывание истории крымских татар. Б.А. Рыбаков в опубликованной в том же году статье "Об изучении истории Крыма" отмечал, что "крымские краеведческие организации в 1920-30 гг. уделяли излишнее внимание изучению и любованию средневековой татарской культуры и недостаточно критически изучали историю Крымского ханства" ¹³.
      Депортация стала не только национальной трагедией крымских татар и других изгнанных с территории полуострова народов, не "вписывавшихся" в сталинскую концепцию национальной безопасности и составлявших "профашистский и политически нежелательный элемент" (нарком госбезопасности Крыма В.Сергеенко в сентябре 1944 г. определил новые задачи своего ведомства: "Нами ставится задача сделать Крым новым Крымом со своим русским укладом"¹⁴). В результате депортаций был разрушен Крым как метаэтнический феномен, в котором мирно сосуществуя, но фактически не ассимилируясь, жили представители различных этнических и религиозных групп - мусульмане-сунниты крымские татар, крымские иудеи караимы, крымские евреи крымчаки, христиане - русские, украинцы, греки, болгары, армяне, немцы, - сообщество, в котором каждый член хоть и принадлежал к конкретной этноконфессиональной группе, но при этом ощущал себя частью более крупного образования, в пределах которого идентифицировал себя с понятием "крымчанин".
      Положение вновь прибывших крымскотатарских спецпереселенцев было столь бедственно, что уже 8 июля 1944 г оказалось предметом обсуждения на заседании бюро ЦК КП Узбекистана. В постановлении СНК Узбекистана и ЦК КП Узбекистана обкомам партии было поручено принять срочные меры по трудоустройству и "улучшению быта" спецпереселенцев. Наркомздраву надлежало принять меры "по улучшению медобслуживания в местах вспышек эпидемий (совхоз Нарпай, рудник "Ташкент-Сталинуголь" и др.)" ¹⁵.
      В то время как в опустевшем ¹⁶, разрушенном Крыму создавались все "необходимые условия" для устройства переселенцев из России и Украины, заместитель наркома внутренних дел В. Чернышов в письме на имя Л. Берия (август 1944) предложил "обязать ЦК КП(б) Узбекистана и СНК УзССР уделять больше внимания вопросам трудового и хозяйственного устройства крымских спецпереселенцев, обеспечивая создание для них условий, способствующих закреплению на постоянное жительство в Узбекистане" ¹⁷. Тем не менее быт депортированных был тяжелым, смертность - высокой ¹⁸, условия труда - дискриминационными (выбор места работы исключен, затруднен доступ к руководящим должностям и интеллигентным профессиям), хотя формально за спецпереселенцами сохранялись гражданские права. Они имели право участвовать в выборах. Коммунисты влились в местные партийные организации.
      Все спецпереселенцы были поставлены на учет и были обязаны регистрироваться в комендатурах. Именно комендант был главной властью на местах - по выражению писателя Ш. Алядина, "царь и бог". Многие семьи при выселении были разделены, что в значительной мере осложнило первые годы жизни на новых местах. Правда, переезды в пределах Узбекистана в 1944 году были еще возможны. Однако Постановление Совета Министров от 21 ноября 1947 г. и Указ Президиума Верховного Совета от 26 ноября 1948 г. до предела ужесточили положение спецпереселенцев: а) переезд в другой, даже соседний район мог быть разрешен только при наличии "вызова" от близких родственников; б) за несанкционированный выход за пределы разрешенного места поселения в первый раз угрожало наказание в виде пятидневного ареста, а повторное такое нарушение рассматривалось как побег с места ссылки и наказывалось 20 годами каторги.
      19 февраля 1954 г., в год 300-летия воссоединения Украины с Россией, Указом Президиума Верховного Совета СССР Крымская область была передана из состава РСФСР в состав УССР, "учитывая общность экономики, территориальную близость и тесные хозяйственные и культурные связи между Крымской областью и УССР".19 Трудно сказать, таким ли уж "царским" (как это принять думать сейчас) был этот "подарок" одного славянского брата другому. Много позже А. Аджубей вспоминал свою поездку в Крым вместе с Н. Хрущевым в октябре 1953 года: "<...> Все еще дышало страшной войной. Пустовали поселки, татарские аулы <...> Силюсь вспомнить, думал ли я тогда о татарском геноциде, и должен честно признаться - нет, не думал." Больше всего запомнились А.Аджубею толпы переселенцев, кричавших Н.Хрущеву: "Нас пригнали... Картошка здесь не растет, капуста вянет". По мнению А. Аджубея, именно после той поездки по полуразрушенному Крыму, у Хрущева назрело решение о передаче Крыма Украине ²⁰. Официальная же позиция была озвучена Председателем Президиума Верховного Совета СССР К. Ворошиловым: "Крым является стратегически важным районом и его передача Украине демонстрирует доверие России по отношению к своему украинскому партнеру" ²¹.
      Учитывалась ли при вынесении этого решения крымскотатарская проблема - неизвестно.

II. "Оттепель": зарождение и первый подъем крымскотатарского движения за возвращение в Крым

      Уже начиная с 1946 г. среди крымских татар были случаи обдуманных политических протестов, за которые люди получали срок. В конце 40-х гг. появились первые, еще не организованные индивидуальные выступления, когда молодые люди тайком изготовляли и расклеивали листовки с призывом вернуть народ в Крым. В одних случаях это были обращения к властям, в других - к народу с призывом прекратить терпеть издевательства ²².
      В первые годы были зафиксированы случаи бегства крымских татар из мест спецпоселения, что также можно рассматривать как своеобразную форму протеста. По данным Отдела спецпоселений НКВД, в ОСП УМВД Крыма за период с 1944 по 15 декабря 1948 гг. поступило розыскных требований на 1738 крымских татар ²³.
      После смерти И. Сталина, в 1953-1954 гг. руководством страны был инициирован вопрос о снятии ограничений и отдельных категорий спецпоселенцев, в связи с чем проводился опрос руководителей республик, в которых размещались спецпоселенцы. Первый секретарь ЦК КП Узбекистана Ниязов особенно настаивал на том, чтобы оставить на спецпоселении "крымских татар, выселенных в 1944 году, в связи с тем, что среди этих спецпоселенцев много проявляется враждебных настроений и совершается уголовных преступлений" ²⁴. Первый секретарь ЦК КП Казахстана П. Пономаренко рекомендовал не снимать с режима спецпоселений не только молодых, но и "престарелых спецпоселенцев - чеченцев, ингушей, балкарцев, "оуновцев", басмачей, крымских татар и белорусских кулаков", мотивируя это тем, что "большинство из них является носителями самых реакционных и враждебных настроений, организуют различные религиозные и националистические группировки, культивируют среди молодежи отсталые обычаи отрывают юношей и девушек от школы и общественной жизни" ²⁵. Первый секретарь Свердловского обкома КПСС обратил внимание на "устойчивое политическое настроение" мобилизованных и местных немцев и части переселенцев из Крыма ²⁶, но отметил, что "значительно менее устойчивы и имеют склонность к антисоветским проявлениям переселенцы из Прибалтики и крымские татары" ²⁷.
      Еще предстоит ответить на вопрос, на каких реальных фактах базировались подобные утверждения, были ли они показателями стереотипных представлений партийных руководителей о тех, кто составлял неблагонадежные категории населения, либо все же отражали истинное положение дел. Ясно лишь то, что депортации народов, унизительный режим не заставили "наказанные"народы смириться со своей участью, а со временем и предъявить власти свои требования на право жить на родине и иметь собственную государственность.
      В докладе Н.Хрущева на ХХ съезде КПСС (25.02.2024 г.) впервые за многие годы было сказано о несправедливости, допущенной по отношению к выселенным народам. А появившийся вскоре Указ Президиума Верховного Совета СССР от 28 апреля 1956 г. "О снятии ограничений по спецпоселению с крымских татар, балкарцев, турок - граждан СССР, курдов, хемшилов и членов их семей, выселенных в период Великой Отечественной войны" отменил режим спецпоселений упомянутых народов и освободил их от административного надзора. Снятие ограничений, однако, не влекло "возвращение имущества, конфискованного при выселении", а также возвращение в места, откуда они были выселены ²⁸.
      С этого времени представителями национальных элит выселенных народов начали предприниматься активные попытки достучаться до высшего руководства страны и добиться возвращения на родину. В одном из первых таких писем - письме пяти крымскотатарских коммунистов ²⁹ (сентябрь 1956г., авторы указывают, что первое было послано ими в апреле 1956г.), адресованном членам Президиума ЦК КПСС и М.Суслову, ставился вопрос о возвращении крымских татар на родину, восстановлении Крымской автономии в составе УССР, а также о возврате или компенсании за оставленное при выселении имущество.
      Официальный ответ на письмо содержится в информации заместителя заведующего отделом парторганов ЦК КПСС по союзным республикам П.Пигалева и заведующего сектором Отдела парторганов ЦК КПСС по союзным республикам В.Макарова в ЦК КПСС (26 октября 1956г.). Они сообщают о хорошем уровне жизни крымских татар, о том, что передовики производства - "а их немало среди крымских татар" - поощряются, выдвигаются на партийную и руководящую работу и что "в принятом 5 сентября 1956 г. Постановлении бюро ЦК КП Узбекистана намечены меры по развитию национальной культуры крымских татар и улучшению среди них массово-политической работы" ³⁰. Ознакомление же на месте с условиями труда и быта крымских татар, "многочисленные беседы с ними показывают, что подавляющее большинство рабочих и колхозников добросовестно трудятся на производстве, настроение у них хорошее. Рабочие и колхозники не поднимают вопросы о возвращении на прежнее место жительства в Крым" ³¹. Вопрос же о восстановлении Крымской автономии в составе Украинской ССР "поднимают не рядовые люди, а бывшие руководящие работники и часть интеллигенции <...> ". Этой же группой "работников", отмечается далее, в настоящее время готовится письмо "в ЦК КП Украины, в котором ставится вопрос о восстановлении национальной автономии крымских татар и предпринимаются попытки собрать подписи под письмом от рабочих и колхозников" ³².
      В связи с письмом пяти крымскотатарских коммунистов Отделом парторганов ЦК КПСС были даны поручения ЦК КП Узбекистана "провести дополнительную работу среди крымских татар, что снятие с них режима спецпоселений не дает права на возвращение в районы прежнего местожительства и конфискованное у них имущество", а также "дать необходимые разъяснения" для "бывших руководящих работников Крыма" в ЦК КП Узбекистана.³³.
      Уже к концу 1956 г. в Постановлении Политбюро ЦК КПСС от 24 ноября 1956 г. (рассекречено в 1994 г.) говорилось о возвращении ряда выселенных народов на родину - на том основании, что "при большой территориальной разобщенности не создается необходимых условий для всемерного развития этих наций <...> возникает опасность захирения культуры" ³⁴.
      Вопрос о том, почему крымские татары не были возвращены на родину, как это случилось с чеченцами, ингушами, балкарцами, калмыками, карачаевцами, по-прежнему окружен завесой тайны и до сих пор не получил научного разрешения, хотя версий и догадок на этот счет существует множество. Отказ в праве вернуться на родину для крымских татар был сформулирован в шестом пункте Постановления: "Признать нецелесообразным предоставление национальной автономии татарам, ранее проживавшим в Крыму, имея в виду, что бывшая Крымская АССР не была автономией только татар, а представляла из себя многонациональную республику, в которой татарское население составляло менее 1/5 части всего населения, и что в составе РСФСР имеется татарское национальное автономное объединение - Татарская АССР, а также то, что в настоящее время территория Крыма является областью Украины и заселена. Вместе с тем, учитывая стремление части татар, ранее проживавших в Крыму, к национальному объединению, разъяснить, что все, кто пожелает, имеют права поселиться на территории Татарской АССР" ³⁵.
      Документ не был обнародован, но его содержание обсуждалось на встрече 5 января 1957г. в ЦК КП Узбекистана с группой коммунистов-крымских татар в количестве 50 человек. По информации Р. Мельникова, направленной им после встречи в ЦК КПСС: "В своих выступлениях коммунисты заявили, что они будут выполнять постановление ЦК КПСС от 24.11.56 г. и разъяснять это решение крымским татарам, проживающим в Узбекистане. Однако они считают вопрос крымских татар нерешенным, поэтому <...> в дальнейшем будут обращаться в ЦК КПСС" ³⁶."Право" поселиться в Татарстане прокомментировал на встрече крымскотатарский коммунист Измайлов: "Ни один крымский татарин не поедет в Татарскую АССР. Язык, быт и культура крымских татар совершенно различны."³⁷.
      Крымскотатарские коммунисты, как и пообещали, начали предпринимать самые настойчивые попытки встретиться с высшим партийным руководством страны. В июле 1957 г. в ЦК КПСС на имя Первого секретаря ЦК КПСС Н. Хрущева было направлено письмо 26 крымских татар с просьбой о встрече ³⁸. Добиться встречи не удалось, но петиционная активность татар была отмечена Отделом парторганов при ЦК КПСС: " <...> Только в июне и августе отделом получено 17 коллективных заявлений, которые в общей сложности подписаны 989 крымскими татарами" ³⁹.
      Все более холодной и раздраженной становится тональность сообщений в Москву из Узбекского ЦК. 26 августа 1957 г. в информации, направленной в ЦК КПСС, Р.Мельников с нескрываемым раздражением пишет:"Среди спецпереселенцев из Крыма, особенно после снятия с них ограничений, усилились разговоры о якобы незаконном их выселении. Главную роль в этих вопросах играют бывшие руководящие работники партийно-советских органов Крыма, а также представители интеллигенции.<...> В 1956г. создана "инициативная" группа крымско-татарской интеллигенции, в которую вошли Муртазаев Велиулла ⁴⁰ <...>, Мустафаев Рефат <...>, Селимов Мустафа <...>, Алядинов Шамиль <...>, Болат Юсуф <...> и др. Свою деятельность эта группа после беседы в ЦК КП Узбекистана не прекратила. Они провели несколько неофициальных совещаний, посвященных обсуждению решений ЦК КПСС. Суть этих совещаний сводилась к тому, что необходимо "с таким решением не соглашаться, а действовать и, не боясь, энергично выступать и доказывать справедливость требований крымско-татарского народа". Считал бы целесообразным пригласить в Москву для членов ЦК КПСС из числа крымских татар в составе : Муртазаева В., Мустафаева Р., Селимова М., Алядинова Ш., Болата Ю., предупредив их о прекращении деятельности, направленной на возбуждение и разжигание автономистических настроений среди переселенцев из Крыма и потребовать строго руководствоваться решениями ЦК КПСС от 24.11.56. Просим дать указания ЦК КПСС" ⁴¹.
      По сообщению заместителя заведующего Отдела парторганов ЦК КПСС И. Шикина 6 сентября 1957г. такая беседа состоялась. Участникам беседы "было еще раз разъяснено, что принятыми ЦК КПСС и правительством решения о крымских татарах исчерпываются все вопросы, которые поднимаются в заявлениях, поступающих в последнее время в ЦК КПСС, на что крымские татары заявили, что будут продолжать обращаться в ЦК КПСС с просьбой и заявлениями о возвращении крымских татар в Крым и восстановлении автономии" ⁴². В связи с этим, "Отделом обращено внимание местных парторганов компартии Узбекистана, Казахстана, Киргизии и Таджикистана на необходимость усиления массово-политичекой работы среди всех групп переселенцев крымских татар и устранения имеющихся в этом деле недостатков" ⁴³.
      Однако к осени 1957 г. движение обрело массовый характер - на предприятиях, по месту жительства возникает сеть инициативных групп крымских татар. Наконец активисты движения добились встречи с членом Президиума ЦК КПСС А. Микояном (17.03.2024 г.), который заверил их, что крымскотатарский вопрос вскоре будет решен, и что он лично будет докладывать его Н.С. Хрущеву. После встречи пятеро ее участников обратились к А. Микояну с письмом, в котором выражалась надежда на скорое решение крымскотатарского вопроса ⁴⁴. Инспектор ЦК КПСС И. Алаторцев в мае 1958 г. выехал в Узбекистан, чтобы персонально "разъяснить" авторам письма, что крымскотатарский вопрос решен Постановлением ЦК КПСС от 26 ноября 1956 г., а двух других авторов - Э. Сеидаметову и А. Мурадасилова, живущих в Москве, - предложил пригласить в Отдел парторганов ЦК КПСС - "для разъяснения вопросов, изложенных в письме" ⁴⁵.
      Инициативные группы конца 50-х гг. обеспечили беспрецедентно массовую петиционную кампанию: в высшие органы власти были направлены петиции, подписанные десятками тысяч человек, а также тысячи индивидуальных писем. В 1959 г. активистами движения было направлено новое обращение в ЦК КПСС с 10000 подписей, а в марте 1961 в адрес Президиума ЦК КПСС поступила петиция, скрепленная уже 18000 подписей ⁴⁶. Создаваемые первоначально для сбора подписей под петициями, инициативные группы стали уникальной в советских условиях формой социальной мобилизации, позволившей добиться легализации несанкционированной общественной активности. (Знаменательно, что образованная в 1969 г. московскими инакомыслящими "Инициативная группа по защите прав человека в СССР" получила свое название по аналогии с инициативными группами крымских татар).
      Инициативные группы были лишены признаков политической организации и действовали подчеркнуто открыто. Эта открытость, а также массовость, свойственные основному направлению национального движения, на первых порах мешали властям парализовать его арестами и другими силовыми методами.
      Однако вскоре последовали и первые аресты.
      10-11 октября 1961 г. Ташкентским облсудом было рассмотрено дело Энвера Сеферова и Шевкета Абдураманова. Они обвинялись в совершении преступлений, предусмотренных статьями 60 ч.1 и 64 УК Узбекской ССР (антисоветская пропаганда и агитация и разжигание межнациональной розни). В приговоре суда утверждалось, что Сеферов, "используя национальные чувства татар, составил, размножил и <...> распространял антисоветские документы, содержание которых было направлено на подрыв и ослабление Советской власти и против мероприятий <...> партии и правительства", а Абдураманов "распространял их среди жителей Чирчика". Какие конкретно антисоветские документы распространяли подсудимые и в чем выражался их антисоветский характер, в приговоре сказано не было. Тем не менее Э.Сеферов был приговорен к семи, а Ш.Абдураманов к пяти годам лагерей строгого режима ⁴⁷.
      В 60-х гг. все большую роль в движении начинают играть молодые люди, выросшие в Средней Азии, совсем не имевшие опыта советской карьеры, но с детства испытавшие бесправие и произвол властей. Они были настроены куда более радикально, нежели зачинатели движения, до 1944 принадлежавшие к крымскотатарской элите.
      С декабря 1961 по апрель 1962 года в Ташкенте существовал "Союз крымскотатарской молодежи". Молодые люди, в основном студенты и рабочие, читали стихи на русском и татарском языках, обсуждали проблемы возвращения на Родину, историю собственного народа. Было решено создать молодежную организацию с программой и Уставом и, когда организация станет массовой, получить разрешение на ее официальное существование. Первоочередной задачей в проекте программы выдвигалась разъяснительная работа для поднятия национальной сознательности и политической активности крымских татар. Однако очень скоро, 8 апреля 1962 г. четверо участников организации были арестованы, двое из них были отпущены, а двоих - Марата Омерова и Сеит-Амзу Умерова осудили по обвинению в создании антисоветской организации и руководстве ею, а также в антисоветской агитации и пропаганде Верховным судом Узбекской ССР соответственно на 4 и 3 года лишения свободы в лагерях строго режима ⁴⁸. Вскоре после выхода из лагеря Марат умер.

III. Активизация движения в середине 60-х, новые формы сопротивления

      С 1964 г. в Москве действовало постоянное представительство крымских татар - непрерывно сменяющаяся делегация, которая занималась систематизацией и передачей в правительственные учреждения писем и обращений, информированием представителей советской общественности о положении народа и регулярно выпускала и распространяла "Информации", в которых сообщалось о количестве сданных документов и беседах с должностными лицами ⁴⁹.
      Руководители движения, люди, в основном старшего поколения, стремились придать движению подчеркнуто лояльный к советской власти и идеологии характер. Это отразилось, например, в терминологии, которую они использовали применительно к организационным формам движения. Полное наименование инициативных групп - "Инициативные группы содействия партии и правительству в решении национального вопроса крымскотатарского народа". Списки выбранных народом членов ИГ - свыше 5000 человек - были сданы в ЦК КПСС. Активисты инициативных групп организовывали собрания и другие мероприятия крымских татар, занимались доставкой и распространением "Информаций", в которых сообщалось о деятельности "представителей народа", занимались сбором средств и пожертвований для отправки делегаций в Москву, для помощи семьям осужденных участников движения, сбором подписей под петициями в адрес правительства, оповещением о предстоящих митингах ⁵⁰. Народные представители получали мандаты - документы, подтверждавшие их полномочия. Существовала даже практика сдачи народными представителями отчетов о проделанной работе не только в избиравшую их инициативную группу, но и в ЦК КПСС. Существовала Центральная Инициативная группа (ЦИГ). На республиканских совещаниях "инициативников" вырабатывалась общенациональная точка зрения на все актуальные проблемы жизни народа ⁵¹.
      4 августа 1965 г. состоялась вторая встреча группы крымских татар с Председателем Президиума Верховного Совета СССР А. Микояном в Кремле. Во встрече участвовали 8 человек, большинство из них были ветеранами войны и членами КПСС. В основном докладе, сделанном Ризой Асановым, были изложены требования крымских татар - "организованное возвращение и компактное расселение народа на исторической родине, восстановление автономии, национальных школ, развитие языка, культуры, образования". В заключение было подчеркнуто, что любое иное решение вопроса, "как-то - культурно-национальная автономия", отвергается. Подводя итоги приема, А. Микоян обещал сообщить о встрече в Политбюро. Р. Асанов вспоминает: у него сложилось тогда впечатление, что А.И. Микоян "как-то хотел решить вопрос с крымскими татарами". По его мнению, после приема в Кремле в 1965 г. крымских татар стали "чаще повышать в должности", увеличился набор студентов-крымских татар в вузы, что было связано с желанием властей "сбить национальное движение" ⁵². Участники же движения стремились его активизировать.
      Летом 1965г. борьба за возвращение в Крым приобретает новое качество - к петиционной кампании прибавились уличные выступления. 27.08.2024 г. более тысячи крымских татар собрались у здания горкома партии в г. Бекабаде, чтобы спросить у первого секретаря ЦК КП Узбекистана Ш. Рашидова, когда будет объявлено решение ЦК КПСС по "крымскотатарскому вопросу". Для разгона демонстрации власти применили силу. Через несколько дней были арестованы трое бекабадских активистов национального движения: Хатидже Хайретдинова, участвовавшая в приеме у А. Микояна 4 августа 1965 г., Эскендер Джемилев и Рефат Сейдаметов - по обвинению в нарушении ст.204 УК УзССР (хулиганство). Состоявшийся в Ташкенте 11 сентября 1965 г. суд признал всех троих виновными в подстрекательстве к беспорядкам и приговорил Х. Хайретдинову к 6 месяцам, а Э. Джемилева и Р. Сейдаметова к 1 году лишения свободы ⁵³. Тогда же был исключен из партии один из участников встречи с А. Микояном в 1965 г., активист Бекабадской инициативной группы Арсен Альчиков с формулировкой "за националистическую деятельность, подстрекательство к массовым беспорядкам и нарушение партийной дисциплины" ⁵⁴.
      О том, что движение развивалось по нарастающей, свидетельствуют факты, зафиксированные в "Информациях" крымских татар.
      30-31 мая 1966 г. в поселке Южный Аламышик Андижанской области состоялась встреча кандидата в депутаты Верховного Совета СССР, Председателя Президиума Верховного Совета Узбекской ССР Я.С. Насриддиновой. На вопрос, когда наконец крымские татары вернутся на родину, Насриддинова ответила, что "крымские татары не будут возвращены в Крым", даже если союзные органы вынесут соответствующее решение ⁵⁵.
      После беседы с Насриддиновой представители инициативных групп Крымскотатарского движения обратились в газету "Правда" с письмом "Об антипартийных заявлениях кандидата в депутаты". Работник редакции Ковалев назвал высказывания Насриддиновой "безответственными и бесцеремонными" и заверил, что ознакомит с письмом главного редактора. На вопрос, знаком ли он лично с национальным вопросом крымских татар, Ковалев сказал: "Ваш вопрос стоял на повестке дня, но остается ли он сегодня, я сказать не могу. По-видимому, у членов Политбюро нет единого мнения по этому вопросу и это наверно затягивает его решение" ⁵⁶.
      В одной из "Информаций" сообщалось о телефонном разговоре 27 сентября 1966 г. представителей движения с ответственным работником аппарата ЦК КПСС. В беседе он заявил, что "крымскотатарским вопросом занимается большое количество людей. Он находится на рассмотрении и разрешении в ЦК КПСС, является одним из важнейших вопросов и будет решен в 1966 году <...>" ⁵⁷.
      С 8 по 18 октября 1966г. в честь 45-летия со дня образования Крымской АССР во многих городах Узбекистана - Ташкенте, Андижане, Бекабаде, Фергане, Янгиюле, Ангрене - прошли митинги и собрания крымских татар. Несмотря на мирный характер, все они были разогнаны властями и сопровождались массовыми арестами участников. Тысячи избитых, сотни арестованных на пятнадцать суток и 17 осужденных на длительные сроки - таков был итог праздничных мероприятий ⁵⁸.
      Узбекские власти были встревожены. Из ЦК КП Узбекистана в Москву сообщали: "Положение среди спецпереселенцев из Крыма [и спустя десять лет после отмены комендантского режима все еще "спецпереселенцы"!- Г.Б.] особенно осложнилось и приняло опасный характер к осени 1966 г. Главари "движения за возвращение татар в Крым" предприняли попытки к организации новых провокаций, приурочив их к 45-летию со дня подписания декрета об образовании Крымской АССР. Они провели "митинги" крымских татар <...> в каждом из "митингов" участвовало от 100 до 200 человек, в том числе дети школьного возраста... Отдельные лица угрожают в случае отказа в решении "крымскотатарского вопроса" перейти к более острым формам "борьбы" - обратиться в ООН, организовать забастовки и т.п." ⁵⁹.
      По сообщению МООП УзССР, "органы общественного порядка Узбекской ССР в ряде случаев, когда приходилось сталкиваться с фактами открытого неповиновения, предпринимали не только меры разъяснительного характера, направленные на предотвращение подобных действий, но и использовали меры принуждения. Так, 10 октября 1966 г. в г. Бекабаде милиция была вынуждена применить резиновые палки" ⁶⁰.
      В 1966-1967 гг. прошли еще несколько судебных процессов против активистов Крымскотатарского движения в Фергане и Андижане. Всего в 1966-1967 гг. в Узбекистане, по данным Прокуратуры СССР, были привлечены к уголовной ответственности "за антиобщественные проявления на националистической почве 59 чел. из числа крымских татар, из них: за хулиганство - 55, за клевету - 3, за разжигание национальной розни - 1". С целью предотвращения нарушений общественного порядка 766 крымских татар в 1966 г. и в январе 1967 г. были вызваны в органы милиции для ознакомления с уголовным законодательством" ⁶¹.
      Несмотря на усиление движения и многократные обещания решить "крымскотатарский вопрос", ни в 1966, ни в начале 1967 гг. проблема крымских татар не разрешилась.
      Важной особенностью периода середины 60-х стал резко возросший интерес крымских татар к истории и культуре своего народа, свидетельствовавший о подъеме национального самосознания. Исторические разыскания для молодых крымских татар, пытавшихся осмыслить национальную судьбу своей родины, во многом были связаны с поиском самоидентификации, а для стариков - с попыткой избавиться от клейма "предателя" и "врага".
      В сентябре 1965 г. активистами движения было принято решение собирать материалы об участии крымских татар во второй мировой войне - как на фронтах, так и в партизанском и подпольном движении, о расстрелянных фашистами патриотах. Собранные по селениям данные о потерях народа в ходе депортации и в ссылке были обобщены и, согласно "народной" переписи, составили 46,2 %.62 В 1967 гг. в адрес Президиума Верховного Совета СССР было направлено коллективное письмо с просьбой рассмотреть просьбу о присвоении звания Героя Советского Союза крымскотатарским партизанам Алиме Абденнановой и Абдулле Дагджи ⁶³. В письме содержалась справка о крымских татарах - участниках партизанского движения в Крыму, многие из которых со страниц книг И. Вергасова, И. Козлова, А. Первенцева представали пособниками фашистов. Так, один из признанных лидеров партизанского движения в Крыму Бекир Османов в книге И. Вергасова оказывался предателем и был расстрелян, хотя в действительности многие годы после войны жил в Фергане и был активистом национального движения. Ответом на исторические штудии его сына Юрия Османова в области изучения наследия крымскотатарского просветителя ХIХ в. И. Гаспринского, а также на его письма в адрес Л.И. Брежнева, в которых в полемичной манере он описывал свою беседу с представителем ЦК КПСС о крымскотатарском вопросе, послужил арест в 1967 году и последующее осуждение ⁶⁴.
      Если принять точку зрения, что "культура представляет собой коллективный интеллект и коллективную память" (Ю.М. Лотман) ⁶⁵, то можно сказать, что в середине 60-х гг. в самосознании крымских татар произошел по-настоящему качественный скачок, обозначивший новый этап в развитии крымскотатарского этноса как культурного, мыслящего сообщества. Возрождение национальной памяти, с которым всегда связано развитие национального движения, стало для власти грозным симптомом.
      Между тем, инициативные группы продолжали подавать петиции. Документы с историческими материалами и Всенародным обращением крымскотатарского народа к ХХШ съезду, подписанным более 120 тысячами крымских татар со всех регионов проживания, в 22 томах, были сданы в ЦК КПСС 28 марта 1966 г. ⁶⁶. В тот же день крымскотатарские представители были приняты секретарем Президиума Верховного Совета СССР М. Георгадзе.
      По подсчетам Приемной Президиума Верховного Совета, за 1965- январь 1967 гг. в ЦК КПСС, Совет Министров СССР и Президиум ВС СССР поступило около 53000 писем и телеграмм от крымских татар, многие из которых имели десятки, сотни и даже тысячи подписей. ⁶⁷.

IV. Долгожданные решения власти по крымскотатарской проблеме: декларации и реальность

      К началу 1967 активность национального движения вынудила власти вплотную заняться крымскотатарской проблемой и каким-то образом ее решить - во избежание серьезных политических эксцессов в год 50-летия Октябрьской революции. Понятно, что это был непростой вопрос: при его разрешении сталкивались интересы центра, а также по меньшей мере двух союзных республик (Украины и Узбекистана) и депортированного народа, категорически не смирившегося со своей участью.
      Можно без преувеличения сказать, что к этому времени национальное движение крымских татар представляло собой серьезную силу: это было хорошо организованное и скоординированное, по-настоящему массовое народное движение со своими печатными органами ⁶⁸, воодушевленное национальной идеей, сформулированной в важнейших документах движения (возвращение на историческую родину, восстановление национальной государственности, политическая и моральная реабилитация). Для крымских татар идея возвращения в Крым стала не просто одним из факторов национального сознания, но интегрирующей идеологией, причем этническая идентичность стала преобладать над всеми другими.
      Труднодоступность документов высших партийных органов пока не позволяет определенно установить, какова была расстановка сил в Политбюро ЦК КПСС по крымскотатарской проблеме. Однако изученные нами подготовительные материалы, отложившиеся в фондах отделов Президиума Верховного Совета СССР в январе-июне 1967 накануне принятия Указа ⁶⁹, позволяют сделать несколько предварительных выводов об отношении власти к комплексу проблем, собственно и составивших "крымскотатарский вопрос": репатриация и реабилитация крымских татар, деятельность национального движения, восстановление Крымской автономии.
      Ключевой для Крымскотатарского движения и, по-видимому, самый существенный для власти вопрос восстановления "крымскотатарской" автономии признавался "беспредметным". По мнению власти, образованная в 1921 Крымская АССР никогда не была национальной автономией крымских татар, "но поскольку татары <...> по количеству населения занимали второе место после русских и были народом, отстававшим в своем экономическом, культурном и социально-политическом отношении, на их развитие обращалось особое внимание" ⁷⁰.
      В составленной для Приемной Президиума Верховного Совета исторической справке, посвященной Крымскотатарскому движению, его деятельность рассматривалась как происки небольшой группы крымскотатарских националистов ("автономистов") во главе с "бывшими руководящими работниками и представителями интеллигенции упраздненной Крымской АССР" (назывались, в частности, имена Мустафы Селимова, Бекира Османова, Джеппара Акимова, Муаррема Мартынова, Арсена Альчикова, Алима Муртазаева). Отмечалось отрицательное влияние лидеров движения на молодежь, которая вследствие их агитации "легко озлобляется", и на большую часть крымскотатарского населения, которому внушается "ложная надежда на возвращение в Крым" ⁷¹.
      Тезис об участии крымских татар в Великой Отечественной войне, напрямую связанный с проблемой реабилитации, фактически повторял положение Закона РСФСР от 25.06.2024 "Об упразднении Чечено-Ингушской АССР и о преобразовании Крымской АССР в Крымскую область": "В период Великой Отечественной войны многие крымские татары активно сотрудничали с гитлеровскими захватчиками, причем основная масса татарского населения не оказывала предателям противодействия". Требования татар о снятии таких обвинений назывались безосновательными, поскольку "имевшие место в годы Великой Отечественной войны факты предательства никем не опровергнуты" ⁷². Заметим, что запутанная история войны в Крыму (в частности, история коллаборационизма и партизанских действий, различные аспекты германской оккупационной политики в отношении местного населения Крыма и т.д.) постоянно освещалась и оспаривалась как в индивидуальных письмах, так и в программных документах движения, не говоря уже о том, что упомянутые в справке руководители Крымскотатарского движения (они же - составители его документов) имели славное военное прошлое. Правда, об этом авторы справок предпочли умолчать.
      Во многих письмах крымских татар затрагивался вопрос об изъятии произведений, в которых тенденциозно трактовались различные периоды истории Крыма и крымских татар, что закладывало в общественное сознание негативный этностереотип крымского татарина. По этому поводу в справке Приемной ВС говорилось, что "у специалистов-историков могут быть различные мнения по этому вопросу <...> однако <...> литература, порочащая народ или нацию, у нас в стране не издается, а пропаганда национализма или расовой ненависти в СССР запрещена законом" ⁷³.
      Нетрудно догадаться, что при таких идейных посылках, базировавшихся во многом на парадигме послевоенной историографии истории Крыма и мифах, внедрявшихся в массовое сознание через популярную литературу, выводы о перспективах решения основного вопроса - организованного возвращения татар в Крым - делались весьма неблагоприятные: крымские татары укоренились на новых местах жительства, "здесь выросло новое поколение советских людей татарской национальности, которые никогда не жили в Крыму" ⁷⁴, "в настоящее время Крым полностью заселен. Обратное переселение <...> представляется невозможным. Это вызвало бы дезорганизацию производства и нормальной жизни местного населения" ⁷⁵.
      Трудно сказать, такова ли на самом деле была средняя линия в представлениях власти по "крымскотатарскому вопросу" или же эти концептуальные основания попросту отразили победу, условно говоря, антитатарского курса в верхах. Ясно лишь то, что единодушия мнениях не было. Генерал-майор КГБ Ф. Бобков утверждает, что Пятым управлением КГБ при СМ СССР был предложен свой вариант решения проблемы, одобренный Ю.В. Андроповым, - возвращение татар "путем постепенного организованного набора рабочей силы". Однако при окончательном решении победила линия, которую проводил министр внутренних дел Н.А. Щелоков ("ничего конкретного не обещать"). На встрече в Кремле 21.07.2024 г. с политическим руководством страны посланцам крымских татар "были сказаны общие слова, даны туманные обещания - на том все и кончилось." ⁷⁶.
      Выходя на митинги 27 августа и 2 сентября 1967 г. в Ташкенте, на которых участники встречи в Кремле должны были рассказать о ее результатах и которые закончились многочисленными арестами, крымские татары еще не знали, что на многие годы их национальный вопрос "решен": 17.08.2024 было принято Постановление ЦК КПСС ⁷⁷, в котором был определен главный принцип отношения власти к крымскотатарской проблеме - закрепление ("укоренение") крымских татар "в местах нынешнего жительства" ⁷⁸. Партийные решения были оформлены Указом Президиума Верховного Совета СССР от 5.09.2024 г. "О гражданах татарской национальности, ранее проживавших в Крыму".
      Указ, опубликованный в местной печати и в официальном издании "Ведомости Верховного Совета СССР", отменял решения государственных органов в части, содержавшей огульные обвинения в отношении "граждан татарской национальности, проживавших в Крыму", но утверждал, что они "укоренились на территории Узбекской и других союзных республик".
      В Постановлении Президиума Верховного Совета № 494, которое следовало непосредственно за Указом, - "О порядке применения ст.2 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 28 апреля 1956 г." - говорилось о том, что "<...> граждане татарской национальности <...> и члены их семей пользуются правом, как и все граждане СССР, проживать на всей территории в соответствии с действующим законодательством о трудоустройстве и паспортном режиме" ⁷⁹.
      Форма обнародования Указа была своеобразной. На собраниях актива, куда пригласили членов КПСС из крымских татар, сообщили о выходе Указа и о том, что решение это окончательное, пригрозив, что к тем, кто будет продолжать бороться за возвращение в Крым, будут применены репрессии как к националистам. Подобные собрания были проведены на многих предприятиях и в учреждениях ⁸⁰.
       Несмотря на необычную для реабилитационного Указа атмосферу обнародования, настораживающий тезис об "укоренении" ⁸¹ и странную формулировку этнонима - "граждане татарской национальности, ранее проживавшие в Крыму" ⁸², крымские татары восприняли Указ как путь на родину. Уже к концу сентября 1967 в Крым прибыло около 2000 татар, однако практически никто из приехавших прописан не был.
      Руководящие работники области так объясняли свою позицию по отношению к татарам: "Пропиши одного, завтра на его месте будет 10 <...>. Мы - союзная республика и сами в состоянии решать, кого нам прописывать и откуда. Мы будем против всяких попыток ставить вопрос об организованном переселении крымских татар <...>" ⁸³.
      Прописаться "на общих основаниях" приехавшим крымским татарам было практически невозможно. Отказы в прописке следовали якобы из-за несоответствия подысканной жилой площади установленной в УССР санитарной норме (13,6 кв. м на человека). Если в паспорте прописываемого имелась отметка о регистрации брака и о наличии детей, он должен был найти площадь и для них. По заявлению ответственных работников Крымского обкома партии и облисполкома, индивидуальное строительство в городах и селах для вновь прибывших запрещалось, сельская местность по условиям прописки и трудоустройству приравнивалась к городам, купить дом для человека без крымской прописки также не разрешалось.
      Кроме того, на протяжении многих лет продолжалось крупномасштабное переселение граждан из внутренних областей Украины на льготных условиях. Каждый район Крымской области был закреплен за определенной украинской областью, откуда велось переселение (Симферопольский - за Сумской, Белогорский - за Черкасской и т.д.). Так что завербованный уже не имел возможности вернуться на родину и вынужден был обосноваться в Крыму. По некоторым сведениям, если переселялось целое село, оно полностью уничтожалось бульдозером ⁸⁴.
      Руководство Крыма надеялось на то, что "народ поскитается, поймет, что прописаться невозможно, и уедет обратно" ⁸⁵.Однако поток возвращающихся не снижался. В марте 1968 г. в Приемной Президиума Верховного Совета СССР констатировали резкое увеличение писем от крымских татар после опубликования Указа, большая часть писем содержала просьбу дать указания крымским властям прекратить чинить препятствия в прописке ⁸⁶. В действительности же в самом Указе и следовавшем непосредственно за ним Постановлении ПВС №494 такие ограничения были неявно сформулированы - говорилось о праве проживания крымских татар "на всей территории Советского Союза в соответствии с действующим законодательством о трудоустройстве и паспортном режиме". [Курсив мой - Г.Б.]
      Остаются нерешенными вопросы, на что рассчитывали власти, давая жизнь столь двусмысленному законодательному акту, осознавали ли в руководстве страны, какие последствия может иметь принятый правовой документ, действительно ли в высших эшелонах власти существовала надежда на успех политики "укоренения". Как бы там ни было, Указ, не решивший главного вопроса крымскотатарской проблемы - массового возвращения крымских татар в Крым, дал новый импульс национальному движению, активность которого на протяжении последующих двух лет оставалась высокой.

V. Новые события и тенденции в развитии движения в 1968-1970 гг. (сближение с московскими инакомыслящими, усиление репрессий, попытки саморепатриации)

      Весной 1968 в истории Крымскотатарского движения произошло весьма знаменательное событие - начало взаимодействия с правозащитным движением в СССР ⁸⁷.
      Принципиальная установка на открытость, попытки диалога с властью, апелляция к закону - все это сближало крымскотатарских активистов с московскими правозащитниками. Контакты с московскими инакомыслящими, взаимное влияние ⁸⁸ были и раньше. Но точкой отсчета реального сотрудничества двух общественных движений принято считать банкет, устроенный 17 марта 1968 г. активистами Крымскотатарского движения в ресторане "Алтай" в честь 72-летия писателя Алексея Костерина, чья работа "О малых и забытых", посвященная проблемам выселенных народов, как и письмо его друга и единомышленника Сергея Писарева в защиту крымских татар, были им хорошо известны, а авторы любимы и почитаемы народом. Сам Костерин из-за болезни не мог присутствовать на вечере, но попросил быть на нем своего близкого друга генерала Петра Григоренко. В речи, которая стала необычайно популярна среди крымских татар, П. Григоренко сказал: "В <...> борьбе не замыкайтесь в узко национальную скорлупу. Устанавливайте контакты со всеми прогрессивными людьми других наций <...>. Обращайтесь за помощью к мировой общественности и к международным организациям" ⁸⁹.
      Сразу после банкета, вспоминал позднее П.Пригоренко, "было решено поддержать <...> требования о возвращении в Крым, о возрождении автономии грандиозной <...> манифестацией <...>" ⁹⁰. Такая манифестация состоялась 21 апреля 1968 г. в г. Чирчике Ташкентской области и совпала с национальным праздником весны "Дервиза" и днем рождения В.И. Ленина, по инициативе которого в 1921 г. была образована Крымская автономная республика. Мирно гуляющие люди подверглись нападению солдат и милиционеров, были избиты и облиты пожарными командами. Около трехсот человек было арестовано, 10 предстали перед судом ⁹¹.
      На следующий день телеграмма о Чирчикских событиях была послана П. Григоренко, который немедленно ознакомил с ней иностранных корреспондентов на пресс-конференции, устроенной А. Костериным в своей квартире ⁹². На суде над участниками чирчиркского побоища по просьбе П. Григоренко - впервые в деле крымских татар - приняли участие московские адвокаты Софья Каллистратова, Леонид Попов, Юрий Поздеев, Владимир Ромм ⁹³. Практика привлечения московских адвокатов к процессам крымских татар просуществовала еще несколько лет, однако когда стало очевидно, что вынесение приговоров в таких делах мало зависит от мастерства адвоката, а честная позиция адвоката сулит ему серьезные неприятности (вплоть до исключения из адвокатуры) многие подсудимые-крымские татары стали защищать себя сами.
      По мнению П. Григоренко, именно с Чирчикских событий "крымскотатарское национальное движение<...> стало известным всему миру" ⁹⁴. Отныне "виднейшие представители правозащитного движения стали одновременно активистами и крымскотатарского движения <...> Их гостеприимные квартиры всегда были открыты для прибывающих в Москву наших делегатов. Одновременно и движение крымских татар оказывало поддержку общедемократическому движению, другим национальным и религиозным движениям в борьбе с общим врагом - тоталитарным режимом". (М.Джемилев) ⁹⁵. В коллективном документе московских правозащитников (одном из первых адресованных на Запад) - письме Будапештскому совещанию компартий (февраль 1968 г.) среди наиболее непереносимых нарушений гражданских прав в СССР говорилось о запрете крымским татарам вернуться на родину ⁹⁶, а во втором выпуске правозащитного бюллетеня "Хроника текущих событий" (июнь 1968 г.) было опубликовано "Обращение крымскотатарского народа к мировой общественности" - очерк истории и борьбы крымских татар за свои национальные права в последепортационный период. Подписав первое письмо "Инициативной группы по защите прав человека в СССР" (20.05.2024 г.), ее членом стал Мустафа Джемилев.
      К очередной годовщине депортации активистами движения было решено провести 17 мая 1968 г. массовую демонстрацию крымских татар в Москве, окончательно прояснив позицию властей в отношении крымскотатарской проблемы. 16 мая в телеграмме в ЦК КПСС и Верховный Совет СССР было сказано: "На этот раз народ не просит никакого приема, никаких обещаний. Он требует <...> фактическое безотлагательное организованное <...> возвращение в Крым <...>". Для участия в демонстрации в столицу прибыло около 800 представителей крымских татар из всех регионов. Большинство участников, в том числе женщины и пожилые ветераны войны, были схвачены и избиты милиционерами и сотрудниками КГБ, доставлены в отделения милиции, вытрезвители, а оттуда под конвоем погружены в поезда и отправлены к местам проживания. Несмотря на учиненную властями расправу, 18 мая во всех местах проживания крымских татар прошли траурные процессии и митинги ⁹⁷.
      События весны 1968 г. во многом определили новое отношение крымских татар к власти, развеяв последние иллюзии относительно скорого и мирного решения национальной проблемы. Момент перелома в национальном сознании точно определил П. Григоренко: "Власти потерпели здесь сильное поражение. Народ, пусть и немногочисленный, но целиком <...> отошел от власти, перешел в оппозицию" ⁹⁸. Те немногие из крымских татар, кто соглашался сотрудничать с властью, подвергались моральному осуждению большинством соотечественников, а организованная органами госбезопасности кампания контрпетиций, в которых перечислялись "успехи" крымских татар за годы жизни в Средней Азии и осуждалась деятельность активистов национального движения, фактически провалилась из-за нежелания большинства крымских татар подписывать подобные обращения ⁹⁹.
      Таким образом, Указ 1967 г. внес определенную ясность в отношения власти и крымских татар. Власти сочли "крымскотатарский вопрос" решенным, те же, кто не соглашался с таким положением дел, получали ярлык "автономистов", "националистов" и т.п. А поскольку таких было большинство, в КГБ были заведены досье на тысячи крымских татар. По мере накопления в них достаточных материалов для "дела", производились новые аресты. Ни один крымский татарин, тем более участник национального движения, отныне не был гарантирован от необоснованного ареста и суда, который признавал его виновным в совершении того преступления, которое сочтут необходимым придумать в целях оперативной надобности чиновники из милиции и КГБ ¹⁰⁰.
      Особенно "урожайными" на суды выдались 1968-1970 гг., когда в ответ на не спадавшую активность движения прошли процессы над теми, кто открыто и резко критиковал Указ 1967 и действия властей во время чирчикских и московских событий, выступал против гонений в Крыму и фальсификации крымскотатарской истории - все они были осуждены на различные сроки за "распространение заведомо ложных измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй" (см. ст. 1901 УК РСФСР) и "нарушение национального и расового равноправия" (см. ст. 74 УК РСФСР) ¹⁰¹. Репрессиям подверглись и правозащитники, оказывавшую разностороннюю помощь и моральную поддержку Крымскотатарскому движению (Петр Григоренко, Илья Габай).
      В Крыму в это время продолжалась кампания выселений и судов по обвинению в нарушении паспортного режима - ст.196 УК УССР - в интерпретации советского правосудия для крымских татар приобрела поистине зловещий смысл ¹⁰².
      Всего же в 1968-1969 гг. в Крыму поселились около 900 крымскотатарских семей, из них около 250 по оргнабору рабочей силы, который власти были вынуждены ввести весной 1968, чтобы каким-то образом сбить несанкционированный поток репатриантов. Оргнабор фактически прекратился к концу 1969 г. Еще около 600 семей смогли прописаться, приехав самостоятельно, некоторые пройдя через одно или несколько выселений ¹⁰³.
      По мнению П. Григоренко, несмотря на то, что первый послеуказный год выглядел как поражение, для развития национального движения он был весьма важен: крымские татары "укрепились в понимании своего права <...> научились прибегать к международной помощи <...> расселившись на новых территориях, получили более широкую базу для поддержки в будущем своего правого дела другими народами" ¹⁰⁴. Похожим образом оценивали итоги 1968 и активисты Крымскотатарского движения в новогодней "Информации" (1.01.2024 г.): "Еще выше поднялась гражданская сознательность нашего народа <...> Национальное движение крымскотатарского народа <...> перешло в новую фазу <...> Теперь мы не одни <...> 1969 год должен быть годом еще большей политической активности" ¹⁰⁵.
      В начале мая 1969 в Ташкенте готовился процесс над десятью активистами Крымскотатарского движения. Около 3 тысяч крымских татар обратились к П. Григоренко с просьбой выступить общественным защитником на этом процессе. 7 мая, по приезде в Ташкент, Григоренко был арестован, а 19 мая в Москве был задержан еще один участник правозащитного движения Илья Габай. В сентябре 1969 г. в ЦК КПСС был послан протест с 2000 подписей крымских татар по поводу ареста П.Григоренко, в котором говорилось: "В его аресте мы усматриваем стремление карательных органов изолировать крымскотатарский народ от передовой советской общественности <...> и облегчить тем самым подавление нашего национального движения" ¹⁰⁶. В сентябре 1969 в г. Гулистане был арестован М. Джемилев. Вместе с И. Габаем в январе 1970 г. он был приговорен к трем годам лишения свободы, а в феврале 1970 г. был помещен в спецпсихобольницу П.Григоренко ¹⁰⁷.
      В самом крупном процессе крымских татар (т.н. "Процесс десяти"), проходившем 1.07. - 5.08.2024 гг. в Ташкенте, из десяти подсудимых шестеро были лидерами национального движения - Роллан Кадыев, Иззет Хаиров, Айдер Бариев, Решат Байрамов, Исмаил Языджиев, Ридван Гафаров ¹⁰⁸. Подсудимые в своих выступлениях на процессе старались привлечь внимание к проблеме крымских татар не только мировой, но и советской общественности, которая, по сути, ничего не знала об истинном положении дел в этом вопросе.
      В обвинительном заключении говорилось, что подследственные "включились в активную деятельность по решению так называемого крымскотатарского вопроса <...> занимались изготовлением и распространением различного рода документов, содержащих заведомо ложные измышления, порочащих советский государственный и общественный строй, сбором подписей под этими документами, проведением нелегальных сборищ <...> размножением клеветнических документов". Признав почти все факты, которые имели место: информации, письма, написанные ими в адрес учреждений и частных лиц, подсудимые категорически отрицали то, что эти документы носят клеветнический характер, считая, что изложили в них только правду.
      Верховный Суд Узбекской ССР признал виновными всех подсудимых, они получили от 1 до 3 лет лишения свободы ¹⁰⁹.
      "Процесс десяти" и суд над Мустафой Джемилевым и Ильей Габаем в январе 1970г. стали кульминационными событиями активных шестидесятых, принесших крымским татарам компромиссный Указ 1967 г. и открыв "узкую дорогу" на родину. Одновременно Указ на многие годы породил массу проблем как для власти, так и для самих крымских татар.
      Надежды 60-х на возвращение на родину не оправдались, 70-е годы в развитии движения были отмечены уже иными тенденциями.