Э К С Т Р Е Н Н А Я    И Н Ф О Р М А Ц И Я
представителей крымскотатарского народа в Москве

8 июня 1969 г.

      6 июня в 12 часов 15 мин[ут] группа представителей крымскотатарского народов на одной из центральных площадей г. Москвы - на площади им. Маяковского устроила демонстрацию протеста. Они подняли красные и темно-синий плакаты с обращениями к коммунистам с требованием решить национальный вопрос крымскотатарского народа, освободить политзаключенных.
      На площади им удалось пробыть всего 6 минут. Потом на них набросились прибежавшие работники КГБ в штатском и милиционеры. Они вырвали плакаты и бросились выкручивать представителям народа руки. Представители не оказали ни малейшего сопротивления, но громко выкрикивали: "Долой шовинизм!", "Верните татар на родину!", "Да здравствует свобода!", "Свобода генералу Григоренко!", "Да здравствует Крымская республика!" и др. Милиционеры силой зажимали им рты и волокли к отделению милиции, на станцию метро "Маяковская".
      Там были схвачены:
      Джемилев Решат - 37 лет, инженер, многократный представитель крымскотатарского народа в Москве. Он один из 20-и представителей, которые 21 июля 1967 г. были приняты в Москве Андроповым, Руденко, Щелоковым и Георгадзе для обсуждения нашего национального вопроса. В декабре 1967 года он в числе 12 крымских татар был осужден Ташкентским городским судом к одному году принудительных работ по обвинению в организации многотысячного митинга и демонстрации трудящихся крымских татар в г.Ташкенте 27 августа и 2 сентября 1967 г. Им написаны ряд статей и открытых писем по поводу гонений на крымских татар в местах спецпоселений и в Крыму. В частности: открытое письмо редактору газеты "Известия" под названием "Ответственность за права крымских татар" и многие другие документы. В мае 1969 г. он в числе 58 граждан СССР подписал Обращение в Президиум Совещания Коммунистических и рабочих партий в Москве, в которых говорится о преследованиях в нашей стране инакомыслящиях и о гонениях на крымских татар.
      Асанова Зампира - 28 лет, врач. В 1967 г. она подписала в[месте] [c] групп[ой] советских граждан [обращение] к Консультативному Совещанию коммунистических партии в г. Будапеште, где в частности говорилось о преследованиях крымских татар в связи с их движением за возвращение на свою Родину - в Крым. Асанова также в числе 20-ти представителей крымскотатарского народа участвовала [в] беседе с Андроповым и другими официальными лицами 21 июля 1967 г. в Москве. В мае 1969 г. она подписала Обращение группы граждан СССР в Комитет защиты прав человека ООН.
      Аметов Энвер, 28 лет, шофер. 12 мая 1968 года в г. Симферополе он объявил голодовку в знак протеста против издевательств администрации Крымской обл. над возвратившимися на свою Родину крымскими татарами. После шестидневной голодовки Аметов в бессознательном состоянии был насильственно вывезен властями за пределы Крыма. 27 июня 1968 г. он был схвачен в г. Симферополе милиционерами вместе с группой крымских татар, явившихся в облисполком Крымский с протестом против действий административных органов и осужден на 15 суток ареста. В тюрьме он объявил голодовку и после 4-х суток был вновь насильственно вывезен за пределы Крыма.
      Холапов Ибраим, 32 года, шофер, участвовал в сидячей демонстрации крымских татар в г. Симферополе 12 августа 1968 г. у Крымского облисполкома в знак протеста против произвола местных властей над возвращающими в Крым крымскими татарами.
      Зейтуллаев Айдер, 30 лет, рабочий-строитель, образование незаконченное высшее, один из видных активистов Национального движения крымскотатарского народа, подписывал Обращение к мировой общественности о положении крымских татар.
      Кроме указанных товарищей [,] была схвачена и через несколько часов освобождена девушка Ирина Якир <...>, выразившая свое сочувствие демонстрантам.
      Ниже мы приводим последние записи, сделанные т.т.Аметовым, Джемилевым, Зейтуллаевым и Холаповым незадолго до выхода на демонстрацию:
 

ПОСЛЕДНИЕ ЗАПИСИ УЧАСТНИКОВ ДЕМОНСТРАЦИИ

      Я, Аметов Энвер, завтра с товарищами выйду на демонстрацию. Буду держать плакат: "Коммунисты! Верните Крымских татар в Крым!". Мы свыше 10-ти лет пишем обращения к правительству с просьбой решить наш национальный вопрос. Но правительство отвечает нам репрессиями. С помощью репрессий хотят навсегда оставить нас на местах ссылки. Арестовывают и представителей передовой советской общественности, оказывающих помощь борьбе нашего народа за свои права.
      Я обращаюсь к коммунистам СССР! Вы несете моральную ответственность за все издевательства над моим народом на протяжении последних 25 лет. Поднимите свой голос!

Аметов Энвер
5 июня 1969 г., Москва

      ДОРОГИЕ СООТЕЧЕСТВЕННИКИ!
      ТОВАРИЩИ!
 
      Завтра, 6 июня 1969 г. я с группой соотечественников выйду на площадь им. Маяковского в Москве, чтобы публично выразить свой протест против произвола и издевательств над моим крымскотатарским народом, против жестокого подавления властями конституционного движения за подлинную демократию и свободу в нашей стране. Я подниму плакат с лозунгом: "Свободу генералу ГРИГОРЕНКО - другу крымских татар!"
      Я требую свободу для человека, который так много сделал во имя равенства и восстановления конституционных прав моего народа, боролся против возрождения в стране сталинизма, за свободу и счастье советского народа.
      Я знаю, что на площади смогу пробыть всего несколько минут. Потом буду схвачен кагебистами и милиционерами и с побоями отправлен в тюрьму. Так у нас соблюдается статья 125 Конституции СССР, гарантирующая право советских граждан на демонстрации и митинги. Я был очевидцем того, как поступили с Павлом Литвиновым и его мужественными друзьями, которые 25 августа 1968 г. устроили демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию.
      Я еще не знаю, по какой статье Уголовного кодекса буду осужден на лишение свободы за участие в этой демонстрации. Возможно припишут нарушение общественного порядка", "сопротивление властям", "хулиганство" или еще что-нибудь в этом poде. Может быть[,] обвинят в распространении антисоветской клеветы или же используют самый подлый и старый трюк - признают невменяемым и поместят в психиатрическую больницу-тюрьму. Так делается в нашей стране на протяжении десятилетий.
      Я иду на демонстрацию[,] полностью осознавая возможные для меня лично последствия. Но я не могу своим бездействием и пассивностью потворствовать мерзостям, творимым в нашей стране.
      О моей семье, о тре[х] моих несовершеннолетних детях, я надеюсь, побеспокоятся мои друзья.
      Да простит меня мой народ, если мои действия не верны!
      До свидания. Может быть, прощайте!

Решат Джемилев.
5 июня 1969 г., Москва

      В Политбюро ЦК КПСС
      Сегодня, через несколько минут я направлюсь к площади Маяковского, чтобы принять участие [в] демонстрации своих соотечественников. На площади я раскрою плакат: "Прекратить гонения на крымских татар!"
      Вам, граждане члены Политбюро ЦК КПСС, хорошо известен смысл этого лозунга. Я протестую против бесчисленных арестов участников Национального движения крымскотатарского народа за национальное равноправие и возвращение на свою национальную Родину - Крым, против их безжалостных избиений и разгонов наших мирных собраний и митингов на местах спецпоселения в защиту своих прав, против издевательств властей Крымской области над моими соотечественниками, возвращающимися на свою Родину, против всего того, что делается в нашей стране вопреки Конституции СССР и принципам Ленинской национальной политики.
      Требую освободить всех осужденных и находящихся сейчас под следствием участников Национального движения моего народа!
      Свободу узникам подвалов КГБ г. Ташкента - Ахмеду Асанову, Ролану Кадыеву, Ридвану Гафарову, Иззету Хаирову, Айдеру Бариеву, Исмаилу Языджиеву, Решату Байрамову, Светлане Аметовой, Ризе Умерову, Мунире Халиловой.
      Свободу узникам тюрем Крыма - Мамеди Чобанову, Мубеину Юсупову, Гомеру Баеву, Эльдару Шабанову, Джаферу Асанову!
      Свободу участникам Национального движения крымскотатарского народа - заключенным лагерей Узбекской ССР!
      Свободу активным друзьям крымскотатарского народа - Петру Григоренко, Илье Габаю, Ивану Яхимовичу!
      Я знаю, что буду сегодня арестован тоже. Но уверяю вас, тюрьмами и лaгepями вам не сломить волю крымскотатарского народа!
      Зов Родины сильнее!

Айдер Зейтуллаев
6 июня 1969 г., Москва

      ТОВАРИЩИ!
      Приближается время более решительных действий. На многочисленные наши письма и обращения с сотнями тысяч подписей правительство не реагирует. Нам упорно не хотят возвратить нашу национальную Родину, насильственно отнятую, не хотят восстановить нашу автономную республику.
      Арестами и массовыми избиениями пытаются запугать наш народ. Позволит ли нам смириться с этим наша честь - честь крымского татарина?
      Сегодня мы идем на одну их центральных площадей г. Москвы, чтобы публично протестовать.
      Наши лозунги:
      "Прекратить гонения на крымских татар!"
      "Коммунисты, верните татар в Крым!"
      "Восстановите декрет Ленина о Крым[ской] АССР!"²
      "Свободу генералу Григоренко - другу крымских татар!
      "Свободу политзаключенным!"
      Мы уверены, что эти лозунги выражают волю всего нашего народа. Очень вероятно, что всех нас схватят и осудят на разные сроки заключения. Согласитесь, товарищи, что святая Родина стоит тысяч жертв.
      Сегодня идем мы. Кто следующий?
 

Холапов Ибраим
6 июня 1969 г., Москва.

ПРЕДСТАВИТЕЛИ КРЫМСКОТАТАРСКОГО НАРОДА В МОСКВЕ:

г. Москва, 8 июня 1969 г.

Экземпляр Информации с подписями представителей сдан в приемную ЦК КПСС 9 июня 1969 г.
 
      Следует заметить по содержанию вышеприведенных копий приговоров и информаций <...> то, что у каждого крымского татарина, заподозренного в участии в Национальном движении, домах и квартирах проводились повальные обыски и изымались любые документы или записи, в которых могли поминаться не только какая-то информация о народных проблемах сегодняшнего дня, но и отражающих историю народа. А в моем доме это происходило чаще[,] чем у простых смертных. По своей неопытности, [с] содержанием предварительного следствия и "судебного" заседания первой судимости я не знакомился и поэтому от этого "суда" никаких следов у меня не оставалось. Но по второму, третьему и четвертому процессам я знакомился с содержанием каждой строчки многотомных "делов". По второму процессу мои выписки и копии заявлений, жалоб вышестоящим инстанциям были изъяты во время очередных обысков в моем доме и на квартире брата моей жены с архивом вместе. Материалы третьей судимости были отобраны "для проверки" начальником следственного изолятора Ташкентского КГБ майором Шамониным. А материалы четвертой были выкрадены работниками КГБ-стукачами при этапировании из Таштюрьмы в Норильск. Таким образом[,] мне не удалось их восстановить. Поэтому мне приходится, довольствоваться <...> материалами, чудом сохранившимися у меня или заимствованными [у] других.
      <...>
      До выхода на демонстрацию 6 июня 1969 г. мы, участники этой акции <...> 5 человек договорились <...> после нашего ареста на предварительном следствии никаких показаний не давать.<...> На демонстрацию должны были выйти: NN. <...>, Аметов Энвер, Зейтуллаев Айдер, Холапов Ибраим и Решат Джемилев. Асанову Зампиру мы отговорили <...> из-за ее эмоциональности и высокомерия ее могли упечь на неопределенный срок в спецпсихлечебницу. <...> Были подготовлены 5 плакатов <...>. За две-три минуты до выхода на площадь Маяковского NN. подошел ко мне и признался: "Решат-агьа, извини меня, я на демонстрацию выйти боюсь. Боюсь, что не выдержу тех условий, куда нас после, ареста бросят". Я, естественно, отругал его по всем статьям и прогнал прочь. Он должен был поднять транспарант с требованием: "Свободу политзаключенным!". Осталось нас 4 человека. Когда ударило 12 часов, мы направились к памятнику Маяковского. Здесь я заметил группу корреспондентов, среди которых находился руководитель отдела информации посольства США г-н ФРЕНК К. СТАРК, с которым я познакомился во время "судебного" процесса над Павлом Литвиновым, Ларисой Богораз и другими³. После этого мы постоянно встречались. Я передавал ему всю информацию о положении моего народа с тем, чтобы она была широко распространена на Западе. За день до выхода на демонстрацию я опять встретился с ним и просил, чтобы он организовал как можно больше журналистов и корреспондентов и привел сюда в назначенное время.
      Проходя к памятнику[,] я увидел Ирину Якир, которую сюда направил ее отец Петр Якир. Она стояла со слезами на глазах. По-видимому, она представила пepeд собой людей добровольно идущих на эшафот. Ее благород[ство] не позволило ей созерцать <...> нас в качестве стороннего наблюдателя и она решила разделить с нами нашу участь.<...>
      Когда я поднял свой транспарант "СВОБОДУ ГЕНЕРАЛУ ГРИГОРЕНКО!", через какую-то минуту к моим ногам подсела Асанова Зампира. Я потребовал, чтобы она немедленно покинула площадь, как было обусловлено ранее. Но она категорически запротестовала, заявив: "Как я буду смотреть перед своей совестью, когда увижу, как вас будут арестовывать? Как я буду смотреть в глаза друзьям, если я останусь в стороне, как сторонний наблюдатель?" И коли она отказалась уходить, я предложил ей встать и взять в руки мой транспарант с другой стороны.
      <...>
      Асанову З., Аметова Э., 3ейтуллаева А. и Холапова И. отправили, в сопровождении работников милиции и КГБ, в сторону Херсонской обл., так как они в Москву приехали с этой целью в пос. Новоалексеевка, а я приехал в начале апреля-мая с.г., как только мне стало известно по передач[ам] западных радиостанций о[б] аресте в Ташкенте Петра Григорьевича Григоренко. Меня, естественно, повезли туда, где находилась моя семья, в Нижнюю Баканку Краснодарского края.
      На пути следования от Москвы до Краснодара 8 милиционеров и работников КГБ, передава[ли] посты один-другому, от города до следующего города. В г. Крымске меня встретили майор и старшина местной милиции, которые привезли в Крымскую прокуратуру. Там прокурор хотел снять с меня допрос, от чего я категорически отказался. Он потребовал от меня подписку, что я через 10 дней пропишусь и трудоустроюсь. Но я и от этого отказался, заявив, что они мою семью не прописывали в течение года в той времянке, которую я купил и прожил [в ней] с семьей зиму. Я и здесь настаивал, чтобы они прописали меня в моей времянке, но они с начальником милиции отказали и в этот раз, мотивируя тем, что в ней не позволяют нормы и условия для нормального проживания (времянка состояла из одной комнаты, построенная из ж/д шпал, внутри заштукатуренная <...> площадь "комнаты" была 12 [кв] м). Прокурор, убедившись, что от меня он ничего не возьмет, освободил с предупреждением: "Если в течение 10-ти дней не пропишешься и не трудоустроишься, мы привлечем тебя к уголовной ответственности как тунеядца, без определенного места жительства".
      Я не сомневался в том, что советская власть не простит нам <...> столь, дерзкую акцию, котор[ой] мы, демонстранты, еще раз показали ее действительность: не только перед мировой общественностью, но и перед коммунистическими и рабочими партиями-сателлитами СССР, собравшимися в Москве на их Конференцию. Мы выразили открыто перед миром лживость ее политики, которая игнорирует не только международные соглашения, принятые и ратифицированные ею по правам человека и народов, но и Конституцией собственного государства. Мы своим выходом продемонстрировали цену, во что обходится в СССР тем, кто осмеливается высказать правду. Нас в Москве не бросили в тюрьму лишь потому, что в этом городе проходила <...> Конференция. Нас вывезли на периферию, чтобы расправиться там, без шума, после окончания их форума. Поэтому угрозы прокурора г. Крымска не были пустыми словами, брошенными на ветер. Я абсолютно не сомневался в том, что в скором будущем меня арестуют <...>.